Последний из Мраксов
Шрифт:
– Откуда лорду Певереллу может быть это известно? – скептически нахмурился Игнатиус. – Он же не учился в Хогвартсе.
– Кстати говоря, а где учился лорд Найджелус? – с любопытством спросила Лукреция. Собравшиеся в комнате дети возбужденно загалдели, споря и перебивая друг друга. Некоторые предполагали, что в Дурмстранге, кто-то возразил, что в Шармбаттоне. Более разумный Игнатиус высказал точку зрения, что, скорей всего, это была закрытая школа, ибо с такой звучной фамилией как Певерелл трудно остаться незамеченным.
С момента первого бала Тома прошло уже около полутора лет, всего лишь несколько дней оставалось до первого августа, когда одиннадцатилетним
Среди сверстников и малышей Том быстро стал лидером, но связывали их не страх или желание примазаться к богатству и славе, а простые приятельские отношения. Своими единственными друзьями Марволо считал Вальбургу и Игнатиуса. Троица практически не расставалась. Постепенно родители смирились с этим.
Всей компанией ребята собирались лишь на выходных, чаще всего в поместье лорда Певерелла. Они проводили вместе весь уикенд, бродя по саду и лесам, читая, играя и рассказывая на ночь страшные истории. Найджелус с трудом, но смирился с присутствием в доме вопящей ватаги. Он даже изволил обедать с ними, выслушивая их переживания и впечатления за день. В конце концов, он же был ответственен перед их родителями за то, чтобы с ними ничего не случилось. Юные аристократы поначалу побаивались высокомерного лорда, но постепенно привыкли и стали общаться с ним почти так же, как сам Том.
Отношение Марволо к его опекуну тоже изменилось. Он продолжал любить его, но уже не обожествлял, как прежде. Он осознавал, что Певерелл является одним из сильнейших и умнейших волшебников своего времени, но при этом остается только человеком. Однако мнение Найджелуса о нем все еще было едва ли не самой важной составляющей жизни ребенка. Теперь он виделся с опекуном гораздо чаще, Найджелус вел себя по отношению к маленькому кузену намного мягче, чем прежде. Мальчик теперь совершенно спокойно мог в любое время заявиться к опекуну с вопросом или рассказать о чем-то. Иногда молодой лорд даже позволял ему засыпать в своей спальне, а пару раз Том просыпался по утрам и любовался спокойным лицом Найджелуса. Сначала такие пробуждения немного пугали его и будили неприятные воспоминания, которые с годами хоть и притупились, но так и не ушли полностью, да и вряд ли когда уйдут. Но постепенно Том полностью убедился, что в действиях опекуна нет и не было сексуального подтекста. С непонятным ему самому смутным раздражением мальчик считал, что никогда и не будет.
***
В коридоре кто-то взвизгнул, что-то упало и покатилось с грохотом. Старый Джейсон Принц надменно вскинул бровь. Лорд Певерелл обреченно вздохнул и прикрыл на пару секунд глаза, пытаясь взять себя в руки.
– Вальбурга! Это не честно, а ну стой! – взвизгнул где-то внизу мальчишеский голосок.
За стеной с топотом промчалась толпа детишек.
– Немедленно прекрати, Вальбурга! Неприлично так высоко задирать мантию! – взволнованно воскликнула какая-то девочка.
Регулус Блек, перебиравший какие-то бумаги на подоконнике, закашлялся в кулак, стараясь скрыть смех.
– Лукреция, как всегда, заботится о правилах приличия, – пробормотал он.
– Они могли бы решать свои проблемы и потише,
Лорд Принц был одним из самых влиятельных аристократов волшебного мира. Он обладал всем тем, что очень ценилось чистокровными: богатством, длинной родословной, умом, приличной магической мощью и, наконец, почтенным возрастом. Его уважали, слушались и боялись. Джейсон овдовел уже много лет назад, но повторно так и не женился. О жене не горевал, ибо брак был заключен родителями, и о любви речи не шло. После недолгого брака на руках у него осталась трехлетняя малышка Эйлин. Она стала для него целым миром. Его маленькая принцесса, любимица. Некрасивая, грубоватая. Она пошла в мать, урожденную Крэбб.
Лорд Принц одним из первых стал контактировать с Певереллом, когда тот появился в Англии. У Джейсона было чутье. И оно говорило ему, что от Найджелуса пахнет деньгами и удачей. Инстинкт советовал Принцу держаться рядом с новоявленным Певереллом, и старик ему следовал.
За несколько лет сотрудничества Принц изучил привычки своего бизнес-партнера едва ли не лучше, чем свои собственные. Он привык к причудам. Например, эти сигареты, непостижимым образом успокаивавшие Найджелуса, едва ли не убивали все живое своим запахом в радиусе пяти метров. Принц часто предлагал использовать их в качестве оружия массового поражения на переговорах. Производились эти чудовищные белые трубочки где-то в Америке на заказ. Джейсон знал, что Певерелл умел непревзойденно лгать и изворачиваться, и никогда и ни при каких обстоятельствах не сел бы играть с ним в покер. Так же старый волшебник успел понять, что молодой лорд невероятно сентиментален, однако в каких-то своих понятиях.
Найджелус безумно, преданно, нежно любил Регулуса Блека. Принц не сомневался в этом. Эти чувства светились с глазах лорда, когда он смотрел на отпрыска Древнейшего и Благороднейшего Дома. Он бы жизни ради Блека не пожалел, на все ради него был готов и в то же время… в то же время Певерелл спокойно и без всяких угрызений совести изменял Регулусу, если это требовалось для более мирного проведения переговоров или удачного слияния фирм. Такое случалось не раз и не два за годы сотрудничества. Секс был для Найджелуса способом воздействия, и он не брезговал им пользоваться. Регулус, конечно, ни о чем не знал, а никто и не собирался просвещать его об этом вопросе.
Они не подходили друг другу, совсем. Так считал Джейсон Принц. Найджелусу – молодому, безбашенному, избалованному, но при этом хитрому и сильному, явно потрепанному жизнью, самостоятельному – нужен был кто-то цельный, уверенный в себе и еще более хитрый и сильный. Кто-то, кто смог бы мгновенно замечать обман, подчинить мальчишку себе и заставить слушаться. И этот некто должен был уметь наказывать: дать пощечину зарвавшемуся Найджелусу, а потом зализать ее. Иногда лорд Принц представлял на этом месте себя. Самоуверенное лицо Найджелуса, искаженное страстью и недовольством, надменный взгляд, сменяющийся пеленой желания, тонкие губы, раскрывающиеся для того, чтобы принять в рот его плоть… Но он быстро одергивал себя. У него бы не хватило сил обуздать Певерелла. Он мог бы получить секс, но не подчинение.