Последний из рода Грифичей
Шрифт:
Я же осматривался хозяйским взором, это все мое.
Из дома вышел уже знакомый мне худощавый мужчина лет тридцати. Со впалыми щеками, острым подбородком и высоким лбом, на голове залысина с остатками черных волос, за ним потешно бежал молоденький страж. А мужик ему что-то выговаривал злым голосом.
В прошлый раз он был возле барона и старался не отсвечивать.
У капитана стражи мелькнуло на лице узнавание, которое перешло в испуг, глаза забегали, а шаг стал замедляться, а уж о том, чтобы продолжать
— Приветствую вас, Ратибор, вы вновь с проверкой, а барона сейчас нет, он к герцогу убыл, возможно, я смогу вам чем-то помочь, — начал говорить начальник стражи, голос его был нервным, но я бы не сказал, что он заискивал и лебезил передо мной.
— Сэр Ратибор, — поправил я его. — Я как раз от герцога и прибыл, в общем, барон не вернется, он умер.
— Как это умер? — выдавил из себя начальник стражи.
А молодой стражник стоял рядом и развесил свои ухи, впитывая ценную и важную информацию, о, чувствую, как только я отсюда выйду, весь город об этом узнает.
— Я бы хотел сказать, что молча и с именем Господа на устах, но, к сожалению, это было не так, он перед смертью кричал и сквернословил, как падшая женщина. Прости меня Господи, — и я перекрестился, а за мной этот жест повторили и все остальные. — А после был сожран свиньями, — закончил я.
— Кабанами, сэр Ратибор, — донеслось от кого-то из моей свиты, — кабаны более благородные животные, нежели свиньи.
— Ну, кабанами, для Вальдемара в тот момент разницы было немного, благородные это кабаны или не очень, а их родословной я как-то не поинтересовался в тот момент.
— И что же теперь? — растерянно спросил начальник стражи.
— А теперь, — и я внимательно на него посмотрел.
— Эмиль, сэр Ратибор, меня зовут Эмиль, — быстро сообразил он.
— А теперь Эмиль, согласно приказу герцога, я назначен управляющим всего баронства. Так что, милый Эмиль, представь мне всю стражу в городе, — отдал я свое первое распоряжение уже в новом статусе.
— Э-э-э, — заблеял он, — всех сразу и не получится, кто-то отдыхает, кто-то в патруле.
— Понятно, — протянул я, вспомнив стража на въезде в город.
— Соберешь, у тебя есть время, и такой вопрос, а отчего была ратуша закрыта, и где все руководство городом?
— Ну, барон правил городом сам и во всех делах сам разбираться предпочитал, хотя бургомистр у нас имеется, конечно, но изволит пить уже третий год, а казначея барон полгода назад повесил, тот изволил воровать, по словам барона. А писцы и остальные помощники, наверно, после обеда по домам разошлись.
— Понятно, собирай стражу, бургомистра и остальных писцов и помощников тоже сюда, пусть ждут, и когда я вернусь, чтобы они все были здесь, ты меня понял? — я глянул на Эмиля.
— Все исполню, сэр Ратибор.
— Исполняй. Теперь вы, —
— Хорошо, сэр Ратибор, — раздалось от них.
— Пойдем, Антуан, пора тебе отчий дом проведать да новостями поделиться.
Подъехав к кузнице Бернарда, Антуан спрыгнул с лошади и направился внутрь. Его походка уже была как у аристократа, от мальчишки, которого я встретил на пиршестве у герцога Линского, с виду практически ничего не осталось. У него изменились манеры и походка.
Зайдя в дом, я увидел, как Бернард обнимал сына, Антуан так же крепко обнял отца. Увидев меня, Бернард поклонился со словами:
— Я вам благодарен, ваша светлость, что присматриваете за моим сыном.
— Нет, Бернард, это я у тебя в долгу. Ты спас мне жизнь, ну и Антуан тоже, — улыбнувшись, ответил я кузнецу.
— Как же я мог спасти вам жизнь? — с недоумением спросил Бернард.
— Пойдем на улицу.
Выйдя на улицу, мы присели на лавочку у кузницы.
Сняв молот притороченный к седлу лошади, я протянул его кузнецу.
— Ты знаешь значения этих символов, которыми украсил молот?
— Ваша светлость, эти рунические знаки наносил на различные предметы еще мой дед. Я маленький был, бегал вокруг наковальни, когда дед ковал клинки, вот и запомнил эти символы.
— Как-то раз он ковал клинок, так он никого в кузницу не впускал, даже моего отца. Я ночью пробрался в кузницу, а на столе лежал кинжал. Мне тогда показалось, что он светится в темноте, ну, я и взял его посмотреть, на нем и были подобные символы.
А после Бернард ненадолго замолк, словно что-то вспоминал.
— Тут зашел дед, увидел, что я его держу в руках, рассвирепел и выпорол розгами так, что я неделю сидеть не мог. Это было странно, ведь дед меня очень любил и руку на меня ни до ни после не поднимал. Вот именно тогда я и запомнил эти символы, и память о них дед словно вбил меня розгами. А то, что они означают, дед мне не успел поведать, помер рано. Отец мой тоже не знал об их значении, я думал, они просто для красоты. А что, собственно, случилось? — с неким опасением спросил Бернард.
— Уолтер тут такой был, может, слышал?
— Ну, разумеется, эта тварь и нелюдь многим жизни загубила, молва далеко о нем шла. Мы наслышаны уже, что ты его убил, тут половина города тебе благодарна за это дело.
— Так вот, когда мы с ним бились, а бились на мечах, я не мог его зарубить, он как будто был в латах, но только в простой рубахе. Он выбил у меня из рук меч, а Антуан кинул мне молот, чем спас тогда. Как только он попал ко мне в руки, на нем вспыхнули руны. И я смог задеть Уолтера, пробил ему голову, будто это была тыква. Если б не молот, я был бы мертв, а остальных просто покромсали бы.