Последний клиент
Шрифт:
— Мне кажется, вы произносите имя Господа нашего всегда с маленькой буквы…
— Возможно, вы и правы в этот раз, но к делу подобный факт не имеет никакого отношения. Теперь о сумме предстоящей аферы — она составляет, по слухам, около ста восьмидесяти миллионов швейцарских франков. — Кирилл взял паузу, насладился произведенным впечатлением и продолжил: — Как вы полагаете, полицейскому офицеру, предупредившему подобное, есть на что рассчитывать в дальнейшем?
— Ну, я… Ну, я полагаю, что конечно…
— И я тоже так думаю. И теперь, чтобы
— «Глок»? — Тони был полицейским, пусть самовлюбленным и самонадеянным, как все полицейские-итальянцы. Но то, что буквально вчера из Берна пришла ориентировка по похищенному у убитого постового табельному оружию, — эта информация еще не улетучилась из Тони вместе с переваренными спагетти. Он сверил номер и очень недобро глянул на Кирилла: — Может быть, вы объясните…
— Я же предупреждал вас, уважаемый, что на данном этапе вы узнаете только то, что мне представляется необходимым. А вот что вас так удивило — я был бы рад выслушать…
— Этот пистолет был украден у полицейского, убитого в Берне…
— Вот как? — Кирилл и бровью не повел при подобном известии. — Значит, вы почти раскрыли дело, связанное с убийством вашего коллеги.
— И вы знаете, кто это?
— Разумеется… Но давайте продолжим…
— Ну нет, постойте! Пока вы не дадите мне исчерпывающих объяснений, я не стану продолжать разговор…
— Я, собственно, не вижу никакой разницы между убитым в Берне полицейским и любым другим человеком, и посему мне на ваши внутренние переживания плевать. А если вы отказываетесь сотрудничать со мной — право ваше, я встаю и ухожу…
— Я вас арестую!
— Вы, уважаемый, забыли, что для задержания, подчеркиваю, даже для задержания лица, подобного мне, вам понадобятся очень веские основания. Иначе будете руководить работой фуникулеров на вверенной вам территории… В ночное время суток…
Тони помолчал с минуту, возможно рассчитывая оставшиеся ходы, и устало хлопнул ладонью о ладонь:
— Хорошо, продолжим…
— Человека, владевшего этим пистолетом, я передам вам в ближайшем будущем — не пройдет и пары суток. Но для этого вы должны выяснить, не обращался ли кто за медицинской помощью по поводу ожога лица. Это должен быть мужчина, высокого роста, рыжеволосый и, вероятнее всего, англичанин…
— Как скоро я должен предоставить вам информацию?
— Желательно, если бы это случилось полчаса назад…
— Этот человек имеет отношение к убийству в Берне?
— Давайте не станем сейчас строить предположения. Одно я обещаю твердо — вы получите убийцу.
— Хотелось бы верить… Что еще?
— Как там обстоят дела с нашими однояйцевыми близнецами? Вы их еще не депортировали?
— Все зависит от вас —
— А что с адвокатом?
— С этим на Рождество проблемы… Даже из консульства никто не приезжал — позвонили из вежливости, узнали о наших к ним претензиях…
— Я мог бы с ними переговорить?
— С глазу на глаз?
— Понятное дело…
— Думаю, что можете… Если не станете их бить…
— Перестаньте, Тони. У меня на них иные виды…
— Мистер Галлахер, вам просили передать… — Санитарка в накрахмаленной шапочке положила перед Родом коробку, перевязанную голубой шелковой лентой, под которую была вложена открытка с рождественскими пожеланиями. Галлахер осторожно коснулся посылки. Как если бы там была бомба, но ничего не произошло.
До получения этой коробки, перевязанной голубой лентой, Галлахер ощущал себя человеком в достаточной мере защищенным от разного рода неприятностей — ему только нужно получить квалифицированную медицинскую помощь и отлежаться пару дней на больничной койке. К этому времени, предполагал он, расследование, связанное с его активной деятельностью, войдет в рутинное русло и ко времени, когда необходимые для его розыска данные будут собраны, он, Род, будет уже далеко, в недостижимом мире, созданном по образу его неуемных фантазий, которые иной раз воплощаются в реальность.
Преодолев очередной подъем и дав остыть натруженному мотору, Род вышел из автомобиля, открыл капот и, сдернув шланг бензопровода со штуцера карбюратора, обильно полил заструившимся топливом клапанную крышку двигателя. Затем вернулся в машину, сел за руль и стал ждать. Через несколько минут внизу спуска показались огни — какой-то встречный автомобиль поднимался по скользкому и достаточно крутому склону. Род отпустил ручной тормоз, и его «Форд» покатился вниз. Когда до встречного автомобиля оставалось метров двести — Галлахер не хотел рисковать собственной жизнью всерьез, — он включил зажигание и крутанул мотор стартером. И тут же яркий сноп пламени выбил замки капота и взметнулся вверх. «Эскорт» Галлахера вильнул влево, пересек встречную полосу и врезался в сугроб. Теперь он уже походил на пылающий факел, зажженный возле уступа высокой скалы. Треснуло стекло, осыпалось, и языки огня коснулись обивки потолка.
Стало жарко и невыносимо душно. Галлахер дернул ручку замка, толкнул дверцу плечом и… Дверь не открылась — пробитый автомобилем сугроб у обочины оказался слишком высоким. Галлахер еще раз ударил плечом в дверцу, затем еще — вспыхнула и потекла, как расплавленная смола, обивка. Дым, зеленоватый и едкий, ударил Роду в нос, обжег горло. Он закашлялся, с каждым непроизвольным вдохом вбирая в свои легкие все больше отравы, и уже ничего не видел. Казалось, он окутан пеленой знойного африканского лета. Хижина под банановой ботвой полыхала. Роду казалось, что он силится подняться с раскаленной циновки, но тело не слушается его…