Последний ключ

Шведова Анна

– Не скажу, - Лион подошел ближе, сел на колени, протянул руку. Огниво случайно выскочило у меня из рук, покатилось по каменному полу и упало в узкую трещину. Мы попытались вытащить его, но проклятый камешек прочно застрял в извилистой скальной щелке и не желал выковыриваться.

– А другого у нас нет?
– с надеждой спросила я. Лион как-то криво усмехнулся:

– Сейчас поищем. Заодно и кое-что проверим.

Черные брови сошлись к переносице, глаза, сосредоточенные на горке хвороста, потемнели, пальцы застыли в напряжении. Лион нагнулся, будто высматривая нечто среди кучки сушняка, и вдруг победно выпрямился:

– Есть. Я так и знал.

Между серовато-бурыми ветками и веточками взвилась струйка

дыма, еще робкая и тонкая, но уже вполне заметная. Сухое дерево лизнул крохотный язычок пламени.

– Но как?
– удивилась я, постаравшись спрятать испуг в голосе.

– ОН сказал мне, что я все это умею, но просто не знаю об этом.

– Он?

Лион продолжал пристально смотреть на меня. Ответ не требовался.

– А что еще ОН говорит?
– осторожно спросила я, переборов нестерпимое желание отодвинуться подальше. Страх - не лучший помощник в разговоре, а Лион откровенно меня пугал. И дело было не в бледности его лица, не в нервности движений расширенных зрачков, будто он принял чуток белладонны из моих запасов, даже не в словах как таковых. С тех пор, как мы встретились, Лион заметно изменился. И я пока не могла понять в чем конкретно, но однозначно - в худшую сторону. Изменения происходили не сразу, постепенно, но я осознала их только сейчас.

– О, много чего. Например, что меня вряд ли оставят в живых, даже если ЕГО и изгонят из моего тела. Ведь ОН меняет не только мое тело. Да, его присутствие делает меня сильнее и выносливее, я меньше устаю и быстрее восстанавливаюсь, но еще я начинаю понимать вещи, о которых раньше и не догадывался. Я замечаю то, на что раньше не обратил бы никакого внимания. Мои ум стал острее, ощущения полнее и ярче, я чувствую жизнь по-другому. И не вижу в этом ничего плохого.

– За исключением того, что Вы перестали доверять самому себе, а доверяете чужим нашептываниям?

– О, Оливия, - Лион вдруг подался вперед и взял мои руки в свои. Я не одернула их лишь потому, что пальцы мои были затянуты в тонкие перчатки - их я снимала очень редко с тех самых пор, как однажды неосторожно коснулась лба лорда, - Не считайте меня глупцом, легко поддающимся чужому влиянию. Я тот, кем и был вначале. Только поумнел слегка. Вначале я был напуган и растерян, нелегко, как понимаете, принять то, что внутри тебя сидит отвратительная, злобная тварь. Вначале я боялся не справиться, панически боялся потерять над собой контроль. Но потом понял, что он такой же пленник во мне, как и я из-за него. И он меня тоже боялся. Его злоба, ненависть ко всему живому были не больше, чем способом устрашить меня, подавить силой, заставить подчиниться. Потом были насмешки и издевательства, но это лишь потому, что он хочет, но не может вернуться в свой мир. А я не могу пустить его в наш. Пока не найдется подходящее решение, мы вынуждены сосуществовать в одном теле. Паллад говорил, что убив мое тело, иффиш выйдет на свободу, но это не так. Без тела существовать он не сможет. Без тела он будет просто туманом, дымом, что развеется от порыва ветра. Так что я ему нужен. Живой и невредимый. Он и сам не хочет в наш мир. Он хочет жить и вернуться к себе, а потому предпочитает помогать мне, а не мешать.

– Вы ему верите?
– ровно спросила я.

– Вы думаете, я не распознаю ложь? Мне не нужны слова, чтобы общаться с ним, а значит, обычное представление о доверии теряет смысл. Это нечто другое... Чувства? Нет. Это голос, звучащий во мне. Чужие видения, чужие образы, такие реальные... Здесь нельзя обмануть. Просто невозможно. Мы вполне можем общаться на равных. Думаю, что теперь понимаю его лучше, чем Паллада.

– Паллад предупреждал, что иффиш умен и изворотлив, Лион. Он просто запутывает Вас. Берегитесь!

– Запутывает?
– неожиданно взорвался гневом Лион, - О, если кто и изворотлив, так это сам Паллад! За все годы, что я его знаю, он никогда не был

полностью откровенен со мной. Он появлялся и исчезал, когда хотел сам. Он никогда не объяснял, почему мы идем туда, делаем то... Я просто шел и делал. Во имя дружбы, как мне казалось. Я восхищался им, я уважал его. Но теперь я понимаю, что всегда был лишь собачонкой у ног тигра. Глупой, тявкающей собачонкой. Это он шел, куда хотел. А я шел за ним. Это он делал, что хотел, а я делал лишь то, что он скажет. Иффиш во мне, но это Паллад решает, что с ним делать... Раньше я думал, что Паллад БЫЛ Писцом, а теперь знаю, что он Писцом и остался. Вы знаете, леди, что это такое - обладать властью. И я знаю. Пусть я и никудышный лорд-наследник, но люди Скарда беспрекословно подчиняются мне, как и моему отцу. Представьте же себе власть над жизнью и смертью, которую имеет маг, обученный в Шолхе. Нет, вряд ли Вы себе такое можете представить, Вы видели слишком мало из того, что Паллад умеет. А я видел. Однако считал, что с прошлым покончено. Но разве можно отучить тигра есть мясо?

Лион опустил голову, но глаза его блестели гневом.

– Я не хочу умирать, Оливия. Если и умирать, то в бою, но не так..., не глупо, не где-нибудь в дурацком подземелье на алтаре, - Лион с горечью и отвращением отшатнулся, опуская заполненный болью и гневом взор.

– В подземелье? На алтаре? Откуда Вы знаете?

– А Вы считаете, наш добрый Паллад махнет руками и иффиш выйдет погулять? Я не маг, Оливия, но даже я знаю, что чем мощнее заклятье, тем больше силы требуется для него. Если Паллад тащит меня в их легендарное место силы, значит, заклятье будет оч-чень мощное. Удержать эти силы можно лишь одним способом - кровью. Сомневаюсь, что кровь будет палладова.

– Почему кровью? Разве Паллад когда-нибудь говорил об этом?
– перед моими глазами стояли ясные картины моего недавнего ночного кошмара: Лион с развороченной грудью, камень вместо сердца, кровь, стекающая по желобкам алтаря... Возможно, лорд не так уж и не прав? Возможно, у него тоже были подобные сны? Только вряд ли в его видениях была я, иначе не стал бы он так со мной откровенничать.

– А он и о другом никогда не говорил. Что это за место силы? Да и вообще зачем оно ему нужно? Может, все наоборот? Может, иффиш лишь предлог, чтобы попасть туда?

– Тогда вряд ли он стал бы себя так утруждать, защищая Вас. Он дошел бы туда и один.

– Я не знаю, что ему нужно и зачем ему нужно. Открытость не в его характере, - устало произнес Лион, откидываясь назад, - Пока у меня нет другого выхода и я иду с ним. А там посмотрим. За свою жизнь я буду бороться, помирать за чужую идею не собираюсь.

Верно, открытость не в характере Паллада. Более непроницаемого и скрытного человека я еще не встречала. Глядя на него, мне всегда хотелось узнать, что у него на уме. И узнать не просто из любопытства, а из чувства самосохранения, ведь то, чего мы не знаем, страшит, а то, что нам понятно, успокаивает, пусть это и нечто ужасное. Неизвестность, непредсказуемость - разве не пугает это так же, как склонность к жестокости или насилию? Невозможность предугадать следующий шаг человека, с которым ты поневоле связан, - разве не раздражает?

Иногда мне казалось, что я понимаю Паллада, что сумела краем глаза заглянуть ему в душу, а потом оказывалось, что просто увидела собственное отражение, то, что хотела в нем увидеть, а не то, что в действительности есть Паллад.

И все-таки мне хотелось в него верить, несмотря на тоненько повывающий от страха здравый смысл. В его достоинство. В то, что для любого его действия есть достойная причина. Несмотря на слова Лиона, мне трудно было отказать ему в доверии. Пока трудно. Может, когда-нибудь моя наивность и доверчивость меня сгубят, но верить человеку или, наоборот, не доверять ему, я буду до тех пор, пока сама себе не докажу обратное. Сама, а не с чужой подсказки.