Шрифт:
— Черт, и какой умник придумал бодипозитив? Мол, мы тоже право имеем, комфортно нам так. Ладно бы мужьям втирали. По-тихому, на ушко. Любовь — она ведь в глазах смотрящего. Мужья пышек обожают. Они добрые, готовят вкусно и не пилят: то не сделал, то не купил. Тепло с ними и уютно. Нет, полезли в кино и рекламу. Теперь каждая толстуха думает: Васька врет! Я — не ленивая. Я такая же как она — эта модель с обложки. Бодипозитивная!
Кто ж спорит? Ты красивая. Особенно — пока молодая и пятый размер в правильном месте. Знойная женщина — мечта поэта, ага. А также — авантюриста и жиголо. Есть к чему голову преклонить
Янтарная жидкость тягуче потекла в бокалы. А на тарелочке появились ломтики сыра и лимона.
— Ну давай, чтоб легко шла!
Раздался легкий звон, шумные выдохи и глотки.
— А как все хорошо начиналось, Кабан? Мода на фитнес, спорт, активный образ жизни. Стройные модели на обложках журналов. Это все мы придумали, хлебо-булочные. А главный кто? Конечно, Колобок, твой покорный слуга.
Кабан что-то неразборчиво пробурчал.
— Ну и братан, конечно. Так о чем я? А! Волшебная сила искусства и маркетинга, мать ее! И ведь подействовало же! Врачей еще привлекли. Как их то бишь? Гастроэнерологов, во! Мучное резко стало немодным.
Колобок откинулся в кресле и сочно хрустнул румяной корочкой.
— Первым заяц клюнул — в бегуны подался. Сначала кросс, потом прыжки. В марафонах участвовал — даже в Антарктиде бегал, прикинь. Вернулся — весь белый. Никак обратно линять не хотел, дрожал не переставая и сморкался. Думали — все, мутировал зайка. Нет, оклемался. Сейчас к велогонке присматривается. Надоело скакать, говорит. Ну и правильно, коленки не вечные.
Кабан посмотрел на свои волосатые пухлые ноги и потихоньку поджал под себя.
— А эта, рыженькая, — продолжал заливать Колобок. — Помнишь ее? Ох, хороша чертовка. Фитнес-няшка. Попу накачала. Вся такая поджарая, аппетитная. Грудь себе сделала — я и не знал, что у людей волшебники остались. Только больше не молниями балуются. А как их там? Пластической хирургией, во. Мудреное название — ну это ж люди, им бы все усложнять.
Колобок поудобнее вмялся в кресло.
— Сколько драк из-за этой лисички было… Но не дура, да. Влюбила в себя олигарха. Теперь — вилла на Лазурке, своя сеть маникюрных салонов, в сейфе бриллианты чистейшей воды, личный самолет опять же. Рыжий тоже. Следит за собой. Салатики, рыбка морская дикая — самая свежая. Молодец, девка. Бухгалтерские курсы закончила. Деньги спонсора в своих коготках прочно держит.
Пыхнувший ароматом сдобы, говоривший посмотрел на пустые фужеры.
— Давай что ли по второй, Кабан?
Хрусталь снова пожелтел. А с тарелки исчез лимончик.
— Ну да, ну да. Ты прав. Не мы пионерами были. Вампиры! Светлые у них головы, хоть и нежить. Не иначе как сам Граф поучаствовал. Подмяли под себя Голливуд. Каких сценаристов они покусали — я без понятия. Но байки про этих кровопивцев одна занятнее другой выходят. Запутали всех подчистую. Поди разберись — где правда, а где выдумка. Да и кошелек свой не забыли. Вон, чеснок в магазине — пятьдесят рублей за штуку. За штуку, Кабан! А с чего? Это ж почти сорняк. Его куда не ткни — везде расти будет. Раньше у любой хозяйки из него венки на косяках висели — вонь в доме перебивали.
Возмущенный
— Дворцы себе отстроили. По подвалам да подземельям больше не прячутся. А зачем? Девки к ним сами теперь липнут. Больше те, что подурнее, особенно на голову. А как же? Романтика. Каждая хочет найти принца. Перевоспитать чудовище. И на солнце вампиры красиво светятся — ага. Все в блестках. Оно их убивает, дура!
Он посмотрел на приунывшего собутыльника.
— Ты чего замолчал, Кабан? Хватит грустить — наливай! Третий тост — за тех, кто не с нами! Пусть им повезет!
Бутылка коньяка снова со звоном коснулась бокала. Скачала одного, потом и другого. Сырная нарезка быстро исчезала.
— О ком я? Ты Серого помнишь? Ну тот, гопник из леса. Сначала кроссфитом увлекся. Мелкий гоп-стоп прекратил. Подкачался, выносливость поднял. Бог знает, где подучился. И что? В разведку взяли. Говорят, под корги косил в Альбионе. Все секреты британской короны разнюхал. Петров и Боширов лично прикрывали. Что-то он там серьезное выкрал. Да, чисто не получилось. С химией перемудрили. Пришлось шкуркой песца прикинуться. Одной перекиси ушло литров десять — он же молодой еще, не седой даже был. Вывозили специальным бортом — один олигарх страсть как хотел помереть на родине. А тут и символ сам подвернулся.
Теперь где-то в Африке щенков гиен тренирует. Жутко секретный. Полковник. Вся грудь в орденах. А? Что? Не, закуски больше нет. Так добьем, чего тут осталось?
Янтарная жидкость снова позвала собутыльников. Кабан аккуратно напомнил про медведя.
— Потапыч? Тот попроще, да. Манеры так, не ахти. Но тоже нашел себя. В бои без правил подался. Ты ведь знаешь — ихняя капоэйра супротив нашего лесного самбо совсем не пляшет. Один раз лапой махнул — и нет кенгуру. Что? Кенгуру с другого континента? Да не важно. Погоняло себе взял. Михаил Железный лом Потапов. Здоровый хрен. Сейчас, говорят, в кино намылился. А что? У них, качков, это модно. Лавры Железного Арни и Скалы Джонсона многих на эту дорожку выводят. Фу! Ты когда последний раз зубы чистил, кабан? Разит от тебя как от свиньи! Убери свою рожу. Осталось у нас еще чего? Ну так разливай!
Последние капли коньяка упали на дно бокалов.
— Так что мучное долго было не в тренде. А как бабка с дедкой мои отошли — царствие им небесное — так вообще. Я ведь последний колобок, Кабан. Одинокий и черствый. Но плесени еще нет, держусь!
Ты чего меня нюхаешь, братан? Убери свой пятак волосатый. Убери, говорю. Яблок нет. Желудей тоже. Нет, ты не кабан, ты — свинья-бодипозитивная! Ай, не кусай меня, больно же! Прививку от бешенства делал? А ну копыта убрал свои! Я не вкусный, ой… Не-е-ет…
Утро пришло внезапно. Кабан открыл опухшие глаза. Не молод уже — печень явно пошаливает. Почки тоже надо проверить. Голова жестоко болела.
Зверь мрачно посмотрел вокруг. На траве около дуба валялись бутылки дешевого коньяка. Неряхи-туристы оставили пару дней назад. Широким веером были разбросаны хлебные крошки. К ним уже присматривались муравьи — первый разведчик нащупывал тропку из дома.
— Ерунда какая-то. Приснится же такое, — подумал секач. Оглядел себя внимательно. — Полноват, конечно, но на дороге никому лучше не стоять.