Последний контракт
Шрифт:
— Он взял в своем банке два кредита, на которые и был организован теракт. Это следует из материалов дела, которое ведет Мосгорпрокуратура. Эльмурзаев лишь формально выполнял функции начальника экономической безопасности «Прима-банка» — на самом деле он был его владельцем и управляющим. А параллельно с банковской деятельностью активно участвовал в террористическом подполье [5] .
— Я знаю. Этот случай не вписывается в теорию о системе финансирования террористов российскими банками, — покачал
5
«Известия».
— Ни одного, — закончила Скворцова.
— Именно. В твоей теории, Катя, есть брешь, именно она должна дать ответ на вопрос. Ответ должен быть простым, во всяком случае, не очень сложным. Есть террористические организации, есть люди, входящие в том числе и в так называемые террористические подполья. Нужно искать их связь с российскими финансистами, связь простую: ты мне, я тебе. И тут же встает другой вопрос: что это, проявление русского характера в окончательном виде?
Катя покачала головой:
— Нет, мы немного другие, я думаю. По сути мы — одиночки. Разве мы любим коллектив? — На сей раз хозяйка пожала плечами. — Скорее недолюбливаем тех, кто от него откалывается. Мы ненавидим богатых, здоровых и счастливых. А больше всего нам нравится, когда кто-то умер.
— Чистка, — в генерале Розанове начал умирать академик, он даже не улыбнулся на очередную шутку собеседницы, — нужна чистка. Хотя бы в нашем ведомстве — там столько чертей! Хоть ни с кем в лифт не садись.
— Да, присутствие бесов в элитном жилье снижает цену квадратного метра, — процитировала Катя Максима Соколова. — Что касается лифта. Я с чертями в лифт не сажусь, я их там поджидаю.
Генерал долго молчал, после чего изрек:
— Был бы я завистливым, я бы тебе позавидовал.
Она проводила старого знакомого и снова наполнила свой бокал вином. Одиннадцать вечера. Уже сейчас, наверное, Марковцев рядом с этой маленькой стервой, не переставала хмуриться Скворцова. Даже прикинула, каким образом он знакомится с банкирским отпрыском. Мол, скоро часы пробьют двенадцать, и тогда у меня вырастут клыки, а глаза нальются кровью, и я приступлю к исполнению своей миссии. Короче, пришел по ее душу. Потом она даст заглянуть в свою распашонку.
Сука, на фиг я ему сказала: «Не наделай глупостей»? Да пусть делает все, что захочет!
Интересно будет потом посмотреть на его сломанные ноги, оставить на гипсе оригинальную гостевую надпись: «Здесь была Миранда» — и указать стрелкой, на чем именно она была. Она же меры не знает. И вообще, кто она? Камазовский выкидыш.
Некстати припомнилось из «позднего» Марковцева: «Ревнуешь?» На что она заговорила о здоровом потомстве.
Сглазила.
18
Дудников
Стены гаража, свободные от стеллажей, пестрели плакатами. Яркая лампа под потолком высвечивала Михаэля Шумахера, изображенного в шлеме с приподнятым забралом и испещренным рекламой Marlboro, Vodafone, Piaggio Paero, и не менее легендарного раллийного гонщика Колина Макрея на фоне своего «Ниссана». А также календари гоночного сезона 2004.
Рукавишников вошел в гараж в компании Валерия Соболева — худощавого, небольшого роста человека двадцати восьми лет от роду. «Бандиты давно уже носят дорогие галстуки» — это не про Соболева. Он не любил сложных узлов. Однако мог намертво затянуть галстук на чьей-нибудь шее. Он всегда одевался стандартно: спортивный костюм, кроссовки, кожаная куртка.
— Привет, парни! — первым поздоровался Дудников.
— Привет, — отозвался Рукавишников, здороваясь с гонщиком за руку. — Чем занимаешься?
— Машину к зиме готовлю. Крою утеплитель на капот.
— Да, — хмыкнул Соболев, отвечая на его рукопожатие, — кому че, кому ниче. Кому группу «ДДТ», кому пулю из «ТТ». А тебе все ДПС и ДТП. Бросай кроить, поедем в Опалиху, разобраться кое с кем надо.
— В Опалиху? — переспросил Дудников. — Это за Красногорском? Ладно. Схожу домой переоденусь, заодно телку выгоню.
— Некогда, Юра. Дело срочное. Звякни телке и поедем. — Соболев тут же продемонстрировал загруженность: подошел к машине и захлопнул капот. — Не озябнет твоя тачка.
— А вы что, пешком пришли?
— Не, бля, мы пешком приехали.
— А где твоя «бэха»?
— Удалову дал. Он шефа в Псков сопровождает. У него еще какие-то дела в Калинине.
Рукавишников тем временем открывал ворота, выходящие во двор Вадковского переулка.
Двор тонул в темноте. Лишь свет ламп над двумя подъездами выкрадывал у потемок ущербные куски.
Моросил дождь, добавляя уныния этому вечеру, и поторапливал группу подростков, промелькнувших в желтоватом овале фонаря.
— Что случилось-то? — Дудников в последний момент заметил ускользающий взгляд Рукавишникова. И дальше тот продолжал прятать его. — На хрена эти ваши заезды, не пойму?
— Володь, закрой ворота, — распорядился Соболев и стал на пути у Дудникова. — А ты не дергайся. Нам велели кое о чем расспросить тебя. Сядь, Юра, а то я тебя сам усажу. Мне по херу твои угрожающие стойки. Сядь, я сказал!
Дудников опустился на капот. К нему подошел Рукавишников.
— Ты на кого работаешь, падла? Забыл, на кого работаешь? — Он коротко замахнулся и ударил Юрия по лицу открытой ладонью. — Тебе привет от босса.