Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток

Орци Эмма

— Кого ты ищешь, мой друг? — спросил кардинал.

При виде всем знакомой пурпурной одежды сторож рассыпался в извинениях.

— Исполняй свой долг, друг мой, — сказал кардинал, вменявший себе в обязанность ласково говорить даже с последним слугой. — Но разве здесь есть воры? Для такой встречи ты кажешься мне недостаточно сильным, да к тому же и плохо вооружён.

— Прошу прощения, ваше преосвященство, — возразил сторож, — по приказанию её светлости герцогини Линкольн я ищу женщину.

— Вот как? — произнёс заинтересованный кардинал.

—

Может быть, это — какая-нибудь воровка или бродяга, ваше преосвященство.

— Может быть. Тогда ступай своей дорогой, — мы не будем тебе мешать. — Его преосвященство глубоко задумался, а затем спросил у Эверингема, также погруженного в раздумье: — Знаете ли вы что-нибудь об этом, милорд?

— Я кое-что подозреваю, — медленно ответил тот. — Ходит слух — разумеется, это пустая сплетня! — будто одна из фрейлин королевы, переодетая, по вечерам устраивает разные проказы.

— В самом деле? Вы не знаете, кто эта леди?

— Даже не догадываюсь. Все молоденькие фрейлины готовы на всякие шалости, и такое переодеванье, разумеется, самого наивного свойства, но её величество очень строго относится к вопросам приличия.

— Значит, герцогиня Линкольн, как неусыпный дракон, хочет захватить прелестную злодейку in flagrante delicto [33] , да? — продолжал кардинал, машинально поворачивая на ту дорожку, по которой удалился ночной сторож.

33

На месте преступления (лат.).

Кардинал никогда не мог отделаться от веры в судьбу, и в настоящую минуту ему казалось, что невероятная история о проказах молодых девушек окажет несомненное влияние на его планы. Словно в ответ на его мысли, до слуха его донёсся испуганный женский крик, сопровождаемый ругательствами ночного сторожа.

— Что это? — невольно спросил Эверингем.

— Кажется, леди, захваченная in flagrante delicto, — спокойно отозвался кардинал.

Оба быстро направились в ту сторону, откуда слышался крик, и вскоре различили в темноте фигуру ночного сторожа, по-видимому, боровшегося с женщиной, голова и плечи которой были укутаны покрывалом. В нескольких шагах от них валялся брошенный фонарь.

— Не всё ли тебе равно, что я здесь делаю? — задыхаясь, говорила женщина, стараясь освободиться от крепко державших её рук. — Отпусти меня, слышишь?

Потеряв равновесие, она упала на колени, и сторожу удалось скрутить ей руки назад.

— Дай сперва ответ герцогине Линкольн, моя милая! — ответил он, связывая ей руки.

— Да мне от неё ничего не надо! — бормотала девушка. — Отпусти! Ты не имеешь права связывать меня.

— Ладно, ладно! Я тебя не трону, если ты успокоишься.

Сторож помог ей подняться на ноги, собираясь вести её во дворец. Покрывало упало у неё с головы, и кардинал с Эверингемом,

молча наблюдавшие за этой сценой, увидели красивое женское лицо, обрамленное золотистыми волосами.

— Отпусти же меня! — упрямо твердила девушка. — У меня важное дело.

— Важное дело? А к кому, моя милая?

— К герцогу Уэссекскому, — сказала она, немного поколебавшись. — Ну, а теперь ты отпустишь меня?

— О-хо-хо! — громко расхохотался сторож. — Мало ли молодых девушек, у которых есть дело к его светлости! Только ты сперва пойдёшь к герцогине Линкольн.

— Друг мой, — раздался мягкий голос кардинала, — если это дитя действительно имеет дело к герцогу Уэссекскому, то его светлость, я думаю, предпочтёт, чтобы ты держал язык за зубами. Вы желаете говорить с герцогом, дитя? — продолжал он тем добродушным тоном, который всем внушал безграничное доверие к нему. — Вы его знаете?

Поражённый этим вмешательством сторож молчал, а девушка смело обратилась к новому собеседнику.

— Что вам за дело до этого? — подозрительно спросила она.

— Я думал, что вы будете рады получить помощь, — ласково произнёс кардинал.

— Ваше преосвященство... — пробормотал сторож, начиная приходить в себя.

— Молчи! — приказал кардинал. — Я желаю поговорить с этой молодой особой наедине.

Почтенному блюстителю порядка пришлось удалиться, так как не могло быть и речи о том, чтобы спорить с кардиналом Морено.

— Не бойтесь ничего, дитя! — ласково сказал кардинал. — Вы желаете говорить с герцогом Уэссекским?

— А вы отведёте меня к нему? — спросила она.

— Может быть, — ответил он.

В девушке, видимо, происходила сильная борьба. Её грудь судорожно поднималась, плечи вздрагивали; она быстро и лихорадочно дышала.

— Я сторожила его в саду в сумерки, — наконец прошептала она. — Днём я не смела подойти к нему... Он спас мне жизнь... Я умею читать по звёздам... Ему грозит большая опасность... Я должна предостеречь его, должна видеть его... непременно.

— И вы увидите его, дитя! — ласково проговорил кардинал, положив ей на голову белую надушенную руку, украшенную кольцами. — Его светлость спас вам жизнь, говорите вы? И вы за это благодарны ему. Может быть, даже очень любите его?

— Что вам за дело? — дерзко спросила девушка.

Лорд Эверингем хотел вмешаться в этот странный допрос, возмущавший его честность. Кто знает, может быть, тут крылась какая-нибудь любовная история, и сердце Эверингема сжалось при мысли, что враги герцога Уэссекского могли узнать тайну, которую он скрывал даже от своих друзей. Но вместе с тем девушка, видимо, готова была поверить кардиналу.

— Вы отведёте меня к нему? — упрямо повторила она. — Сейчас же?

— Сейчас нельзя, — прежним ласковым, покровительственным тоном произнёс кардинал. — Его светлость у королевы; вы, конечно, понимаете, что вас нельзя тотчас провести к нему. Вы мне верите? Обещаю, что вы увидите его.