Последний кот
Шрифт:
— Звучит обидно, — крыса спрыгнула на летающий камень, а потом, вытянув лапки во все стороны, растеклась по нему словно бесформенная белая шапка. — Но в целом хорошо. А то я что-то устала.
— И я.
Только сейчас, когда циклоп ушел, я осознал, как бушует внутри меня чужая сила. Ее было много, она была дикой, так и норовящей разрушить все, чего коснется, и сейчас, чтобы не допустить подобного, надо было заняться ее усвоением.
Я проложил тропу на пару десятков километров в сторону. Через три изнанки, чтобы, если кто-то и попробует нас найти, ему пришлось бы потратить на это время. А потом, вывалившись в обычный мир, мы занялись тем, что было нужно нашим телам. Крыса рухнула спать, не
Очистка? Знать бы еще как. Я пропустил набранное через сито каждой из своих стихий и только сжег половину запасов энергии. Научиться использовать сразу в сыром виде? Еще пара экспериментов — и единственное, что делала сила, украденная у циклопа и пауков, так это пыталась меня уничтожить, стоило мне только выпустить ее наружу.
Я попробовал включить в дело свой камень изменения. Это казалось логичным следующим шагом, и опять ничего. Вернее, еще один отрицательный результат. Чужая энергия обволокла знак Гатс со всех сторон, и тот почти перестал меня слушаться. Пришлось потратить почти час на то, чтобы очистить его хотя бы с одного края, вернуть контроль и снова поглотить все, что выпустил наружу. Кажется, я вспотел — было бы очень умно свернуть не туда и вместо силы просто-напросто уничтожить свой камень изменения.
Похоже, работа по вдохновению и проверка спонтанных идей оказались не так хороши, как казалось на первый взгляд. Да, было бы хорошо сразу нащупать красивое и элегантное решение, но… Для начала будет лучше не рваться вперед, а опереться на чужой опыт. Не зря же я во все глаза наблюдал за тем, как пауки и циклоп работали со своими камнями. И я снова погрузился во внутренний мир, но на этот раз даже не пытался что-то сохранить или переработать под себя — я разрушал.
Сначала по чуть-чуть, отщипывая от своих запасов по крошечной щепотке силы. Потом все быстрее и быстрее — я захватывал целые горсти, охапки, перешел на квадратные метры. Мертвая сила чужих знаков и плоти осыпалась пеплом на землю, а вверх тянулась тоненькая песчаная струйка. Она не шла ни в какое сравнение с тем, из чего сложил свое тело циклоп. Точно была в сотни раз меньше второй волны, когда серый гигант открыл новый знак и стал сильнее, чем раньше. Но это было и не важно! Главное, я вырвался из тупика!
Мелкая каменная пыль неизвестных знаков изменения парила в воздухе, извивалась, послушная моей воле, словно дрессированная змея. Я слышал, как звенит воздух вокруг нее, я чувствовал, как крошечные осколки камней мечтают снова стать единым целым. И кто я такой, чтобы отказывать в такой прекрасной идее? Я приоткрылся, пуская их к своему знаку Гатс, спрятанному под сердцем, и в тот же миг несколько сотен песчинок вбуравились мне под кожу.
Было больно, чертовски больно, но я терпел и следил за тем, что будет дальше. На мгновение песчинки замерли на границе моего знака, словно наткнувшись на невидимую стену, а потом я коснулся одной из них. Холод, одиночество, опять желание стать единым целым, что я чувствовал раньше. Неожиданно я осознал, что передо мной не просто инстинкты, а что-то большее. И ведь можно было догадаться еще когда мы поняли, что для усиления камней важна идея, цель, ради которой ты живешь.
— Будешь моей? — я послал навстречу чужим эмоциям ментальную стрелу-приветствие, сотканную из моих мыслей и желаний. Посмотрим, ответят ли мне. И что именно…
Глава 4
Рыба покрупнее
—
Кажется, желание увидеть разум даже в проявлениях силы завело меня в тупик. Так часто бывает — ищешь то, что хотел бы найти, а не то, для чего есть реальные предпосылки. И, если такое все же случилось и зазеркалье разума тебя затянуло, важно вовремя заметить ошибку и остановиться.
«Сюда!» — вместо сложных игр я просто усилил напор, и поток песчинок прорвал невидимый барьер вокруг камня изменения.
Собранный мной вихрь был больше знака Гатс раза в два, но это не помешало ему втянуться внутрь и исчезнуть без следа. Опять без усиления и прорыва. Вот только не может же быть так, что ты поглощаешь силу и не получаешь совсем ничего? Скорее всего, я просто не знаю, что с ней делать, и тогда почему бы опять не обратиться к чужому опыту?
Я бросил взгляд на сопящих Пламен и Бороду. Они выложились и устали настолько, что даже все новые впечатления оказались недостаточно сильны, чтобы оставить их на ногах. Пусть, в отличие от меня они пока всего лишь смертные, им нельзя по-другому. А вот я как бог, как тот, кто заварил всю эту кашу, уже не имею права так расслабляться. Уж точно не тогда, когда во мне еще есть силы, чтобы заниматься делами.
Я присел на корточки, поднял ветку, а потом тонкими линиями набросал на земле простенькую пентаграмму. Поднятие мертвецов, создание кадавров — суть у техники одна. Я вложил в рисунок стихию Тьмы, именно она идеально подходит для работы с немертвыми созданиями, и через пару мгновений комья земли и густые капли черной слизи слились в птичий силуэт. Крупный иссиня-черный ворон. Мне показалось, что в этом мире пауков подобное создание подойдет мне больше всего.
Птица нахохлилась, несколько раз подпрыгнула, проверяя работу подаренного ей тела, а потом склонила голову набок, глядя на меня бусинками маленьких черных глаз.
— Туда! На всей скорости!
Я указал птице на ближайшее дерево, и та, резко замахав крыльями, на полной скорости врезалась в него. Вложенных в кадавра стихий не хватило, чтобы сохранить форму, и ворон расплескался по стволу грязным черным пятном. Впрочем, немного энергии в нем все же осталось даже после экстренного торможения, и когда он стек вниз и собрался в одну кучу, то снова смог вернуть себе облик птицы.
— Кар! — на меня посмотрели очень и очень недовольно. Опять мне почудился разум там, где его не должно и не может быть.
— Это эксперимент. Чтобы понять, что именно добавит тебе новая сила, нам нужны были начальные контрольные результаты, — тем не менее я почему-то решил объяснить свою задумку птице.
Бессмысленная трата времени, но та почему-то замолчала и просто подошла ближе. Без команды. Впрочем, это безусловный рефлекс всех кадавров — держаться рядом со своим создателем. Я вытянул руку, и ворон тут же прыгнул еще ближе, подставляя под нее голову. Точно рефлекс. Я почувствовал, как сила внутри искусственной птицы тянется ко мне, словно собираясь вернуться, но мне нужно было совсем не это. Я остановил поток, а потом развернул его вспять, добавив тонкую струйку каменной пыли из своего знака.
У меня был запас, собранный из нескольких сотен пауков, и половину его я вложил в ворона. Наверно, в первый раз можно было и поменьше, чтобы не рисковать. Но я обещал Карику и остальным вернуться через три дня, так что нечего экономить и мелочиться. Каменная пыль собралась внутри ворона в один комок, а потом запульсировала, словно второе сердце. В тот же миг глаза птицы вспыхнули желтым и уставились на меня.
— Давай еще раз! — я снова указал на то же дерево.
Ворон каркнул, замолотил крыльями, разогнался и врезался в лесного гиганта, снова растекаясь по нему бесформенной лужей.