Последний козырь
Шрифт:
"Видно, она очень любит своего отца, — невольно думает Евгений. — Так тепло говорит о нем…"
— И вот мы заспорили из-за этой картины. Я говорю, что она в Третьяковской, а он уверяет меня, что в Русском музее в Ленинграде. Я ему и предлагаю: давай поедем и посмотрим. "Да ты что? — удивился папа. — Смотри, что за окном — ливень!" А я не сдаюсь: "Такую картину только и нужно смотреть или весной, или прямо из-под проливного дождя". — "Ну, знаешь ли, — махнул на меня рукой папа, — пусть сумасшедшие смотрят на такую картину в такую погоду, даже если она действительно
Вера снова смеется и лукаво смотрит на Евгения.
— Я почему-то решила, что вы тоже немножко сумасшедший. Во всяком случае из всех, кого я знаю, вы показались мне самым сумасшедшим. Все остальные ужасно рассудительные, они предложили бы мне просто позвонить по телефону. А вы, конечно же, сумасшедший. Теперь я уже не сомневаюсь в этом.
— Но почему? — удивляется Евгений, хотя ему и приятно, что Вера считает его таким же, как и она сама.
— Как почему? Да кто же, скажите вы мне, пожалуйста, будет ездить чуть ли не каждый день в душном дачном поезде затем только, чтобы молча смотреть всю дорогу на ничем не примечательную девушку? И ведь это вы, наверно, после работы, уставший, голодный… Нет, вы определенно сумасшедший!
На следующее утро Алехин, как обычно, обзванивает все комиссионные магазины, принимающие пишущие машинки, и ему сообщают, что есть две портативные "Москвы". Он тотчас же уезжает посмотреть их и привозит образцы шрифтов.
— Оставьте их мне, — говорит ему майор Миронов, — и идите к подполковнику Волкову. Он вызывал вас.
Волков, разговаривая по телефону, кивает Алехину на стул. Положив трубку, спрашивает:
— Скажи ты мне, пожалуйста, Евгений: задумывался ли ты когда-нибудь, с чего это вдруг какие-то мерзавцы решили подкупить именно тебя?
— Конечно, задумывался, Василий Андреевич.
— Ну и что же?
— Просто удивительно!
— И только?
— Да ведь что же еще? Я все время думаю об этом, но все еще почти ни до чего не додумался…
— Почти? Значит, догадка какая-то имеется все-таки?
— Очень смутная. Ездил я несколько раз к приятелю своему в Березовскую, он там на фабрике ширпотреба работает, ну и иной раз замечал, что за мной вроде следит кто-то.
Волков хотя и знает уже эту историю от Миронова, но делает вид, будто слышит ее впервые.
— Почему же тебя это не насторожило? — с деланным удивлением спрашивает он Алехина.
Евгений смущается немного и отвечает:
— У меня там девушка знакомая… Думал, может быть, это кто-нибудь из ее поклонников следит за мной.
— А девушка красивая? — улыбается Волков.
— Мне нравится, — краснеет Евгений.
— Ну, тогда возможно, что и в самом деле ревнивец какой-нибудь за тобой подглядывал. Ты смотри, чтобы пакости какой он тебе не сделал — отвратительный народ эти ревнивцы! Расскажи, однако, об этом человеке поподробнее.
С Василием Андреевичем Волковым Евгению всегда легко разговаривать.
Выслушав подробный рассказ Алехина о человеке, наблюдавшем за ним, Волков спрашивает:
— Ты Антипова помнишь? Не похож он на него?
— Я его, правда, всего два или три раза видел, — отвечает Евгений, — но на него он, по-моему, не похож. А почему вы решили, что это может быть Антипов?
— Есть основания, — хмурится Волков. — Но ты об этом пока помалкивай. Понял?
— Понял.
— Ну, а на того, что предложение тебе делал, на Ленского этого, тоже не похож?
— И на него не похож.
Помолчав немного в задумчивости, Василий Андреевич рассеянно кивает Алехину:
— Ладно, Евгений, иди пока, занимайся своим делом.
Майора Миронова Алехин застает за изучением образцов шрифтов, взятых с недавно поступивших в магазин пишущих машинок.
— Отнесите образцы в научно-технический отдел, — приказывает майор Алехину. — И займитесь потом Сучковым.
Сдав образцы шрифтов на экспертизу, Алехин уезжает в районный универмаг навести справки о заведующем одним из его отделов. А когда возвращается в управление, в кабинете Миронова видит полковника Волкова. Василий Андреевич, довольно улыбаясь, хлопает ладонью по какой-то бумаге.
— Догадка-то моя подтвердилась, значит.
Подойдя поближе, Алехин замечает, что бумага, по которой похлопывает Волков, является заключением эксперта научно-технического отдела.
— Кем же оказался человек, сдавший эту машинку на комиссию? — спрашивает подполковник майора Миронова.
— Пенсионером. Его фамилия — Бедарев. В отделении милиции по месту его жительства сообщили, что до ухода на пенсию работал он в артели "Детская игрушка".
— Ну, что ты на это скажешь? — хитро щурясь, спрашивает Миронова Василий Андреевич.
— Похоже, что мы действительно что-то нащупали…
— Вне всяких сомнений! Ну, а кто там директором в этой "Детской игрушке"?
— Некий Сетунов Михаил Павлович.
— Сетунов, Сетунов… — задумчиво повторяет Василий Андреевич. — Нет, не знаю такого. Алехину, однако, ездить в Березовскую больше нельзя. Я понимаю, Женя, — оборачивается он к Алехину и весело подмигивает ему, — тебе нелегко будет воздержаться от этих поездок, но дело, милый мой, прежде всего и выше всего. А дело, надо полагать, будет серьезным. За Сетуновым и его артелью пусть наблюдают пока Луценко и Ястребов. Сам же ты, Михаил Ильич, целиком переключайся теперь на резиновый завод. По данным экспертизы нашего научно-технического отдела, содержание натурального каучука в их резиновом сырье значительно ниже нормы. Это дает им возможность выпускать не менее двадцати пяти процентов продукции сверх данного им плана. Боюсь, что все это идет у них "налево".