Последний крестоносец
Шрифт:
Единственным утешением служило лишь то, что бумага прошла специальную химическую обработку, и через шесть часов все напечатанное на ней исчезнет, не оставив ни малейшего следа.
За двадцать без малого лет работы в КЮРЕ Смит привык никогда не полагаться на случай. Внешне он очень походил на персонажа из рекламы слабительного, который появляется при словах диктора "Так вы выглядели до использования нашего препарата" - старомодное пенсне, суховатые черты лица. Неопределенного цвета волосы на макушке уже успели изрядно поредеть, а глаза
Одним словом, Смит выглядел как типичный бюрократ, и в определенной степени так оно и было. Однако такая внешность превосходно подходила для того, чтобы скрывать от окружающих, кем он являлся на самом деле. Смит был одним из самых влиятельных должностных лиц во всей Америке.
Федеральный агент Джон Гловер принял сначала Смита за ревизора из вышестоящего отдела. Когда тот вышел из лифта на двадцатом этаже вашингтонской штаб-квартиры ФБР, охранник даже не стиснул рукоятку своего "узи", настолько безобидным выглядел этот человек.
– Прошу прощения, сэр, - сказал Гловер, когда Смит двинулся в его сторону, - но на этом этаже пропускной режим.
– Я знаю, - ответил Смит, протягивая ему раскрытый бумажник.
Джон Гловер взглянул на вложенное внутрь удостоверение с печатью Центрального разведывательного управления, выписанное на имя Смита. Имя и инициалы закрывал большой палец, и Гловер как раз хотел рассмотреть удостоверение повнимательней, когда Смит произнес строгим тоном:
– Я здесь, чтобы побеседовать с задержанным. Полагаю, он еще не заговорил?
– Нет, сэр. Вы же знаете, как это обычно бывает - первые три дня они не говорят, если не применять особых методов.
– В нашей стране мы никого не пытаем, - заметил Смит.
– Конечно, сэр. Однако, может быть, следовало бы начать? Из-за этого мерзавца погибло множество невинных людей.
– Я понимаю ваши чувства, и все же хотел бы попробовать собственный подход.
Федеральный агент Гловер внутренне усмехнулся. Кого этот старый сухарь из себя корчит? Даже по стандартной схеме, принятой в ФБР, когда допросы проводились круглосуточно и жертве не давали ни есть, ни пить, самые никудышные агенты держались как минимум три дня. Именно на третьи сутки по непонятным причинам наступал переломный момент, когда можно было наконец чего-то добиться от допрашиваемого. Но про себя Гловер подумал, что ничуть не удивится, если их пленник продержится все четыре дня - это был действительно крепкий орешек.
– Вам придется оставить портфель здесь, - предупредил Гловер.
– Мне потребуются только эти листки, - отозвался Смит, кладя свой портфель на стол.
Бумаги он держал в руках, точно так же, как и бумажник с пропуском. Смит был предельно осторожен - он находился в святая святых ФБР, где человек неожиданно резко опустивший руку в карман рисковал получить пулю в живот.
– Мне придется вас обыскать, - заявил федеральный агент.
Смит
– Отлично, можете проходить, - сказал Гловер, нажимая на кнопку.
Смит зашел в открывшуюся дверь. Меньше, чем через минуту, вся группа по ведению допросов вышла в вестибюль, недовольно ворча.
– Что случилось?
– спросил их Гловер.
– Этот хрен выставил нас!
– воскликнул начальник группы.
– У него такие широкие полномочия?
– Что-то связанное с соображениями национальной безопасности, но мы этого дела так не оставим. Пошли, ребята, засядем за телефоны!
Взяв "узи" на изготовку, агент Гловер вернулся на свой пост. Интересно, когда Смит откажется от своей затеи: до или после того, как ФБР найдет способ на него надавить?
– подумал он.
Прошло почти четыре часа. Его коллеги из ФБР пока не возвращались, и Гловер, поглядывая на часы, уже заключал сам с собой пари - сколько времени потребуется, чтобы вышвырнуть отсюда этого выскочку. Странно, что за четыре часа этого сделать еще не удалось...
В этот момент дверь позади него открылась.
– Что, уже закончили?
– Да, - ответил Смит мрачно.
– Видно, крутой попался парень?
– Более чем. Пожалуй, стоит пригласить стенографиста - он лепечет, словно малое дитя.
– Лепечет?
– изумленно переспросил Гловер, заглядывая в комнату.
Террорист сидел в дальнем углу длинного, во всю комнату, стола, беспомощно уронив голову на руки, плечи его тряслись. В первый момент Гловер подумал, что араб смеется, потешаясь над этим чиновником из ЦРУ, думавшим так просто сломить его. Но доносившиеся до него сдавленные всхлипывания никак не походили на веселье. На секунду террорист поднял голову, и в уголках его карих глаз блеснули слезы.
– О Господи, да он же рыдает! Что вы с ним сделали?
– Мы всего лишь побеседовали.
– Побеседовали?!
– Это довольно эффективный способ. Ну что же, я закончил. До свидания.
– Не могу в это поверить!
– медленно проговорил Гловер.
– Пока я был занят, не было новостей о мемориале Линкольна? поинтересовался Смит.
– Нет, насколько мне...
В этот момент раздался страшный грохот, и стены штаб-квартиры ФБР содрогнулись.
– О Боже, - только и смог выговорить Смит, - они провалились!
И с этими словами он поспешил к лифту, ухитрившись не перейти при этом на совсем уж неприличествующий такому человеку бег.
Глава 7
Римо прочел это в застывшем от ужаса взгляде террориста: еще немного, и они оба погибнут. Схватив парализованного страхом араба за шиворот, он потащил его наружу, к лестнице. Добраться до всех зарядов он не успеет, но если действовать быстро, возможно, удастся предотвратить разрушение здания хотя бы частично. Оставалось только надеяться, что Чиун услышал его крик и теперь находится в безопасности.