Последний курорт

Льюис Сьюзен

— Неужели? — На самом деле Пенни сейчас вовсе не улыбалось выслушивать рассказ Уолли — ведь он мог заговорить о Габриелле… Ей хотелось совсем другого, и только страх еще удерживал Пенни, готовую в любой момент высказать Уолли то, что она о нем думает.

Уолли посмотрел на часы.

— Мне надо ехать в Антиб, — сообщил он. — Расскажу все, когда вернусь.

— Когда вы вернетесь, меня здесь не будет, — напомнила Пенни, забирая со спинки кресла свое пальто.

— Ладно, я заеду к вам завтра утром, — решил Уолли. Непонятно, почему ему, похоже, даже понравилась эта идея.

— Как вам будет угодно, Уолли.

Эстер проводила Пенни до двери.

— Я кое-что могу сказать тебе, дорогая, — прошептала

она. — Перед посадкой в самолет Дэвид попросил Уолли передать, что он любит тебя.

Сердце Пенни дрогнуло.

— Спасибо, — так же шепотом ответила она, вглядываясь в темноту и понимая, что Эстер могла все выдумать, чтобы поднять ей настроение. — Вы приедете завтра вместе с Уолли? — поинтересовалась Пенни.

— Возможно. На самом деле я могу сразу поехать с тобой, если хочешь. Мы могли бы поговорить и о Дэвиде.

Предложение звучало заманчиво — честно говоря, в последнее время Пенни начало пугать одиночество. Но сейчас она находилась в подавленном состоянии, и ей было не до Эстер с ее материнской заботой.

— Нет, не стоит, — с вялой улыбкой отозвалась Пенни на предложение Эстер. — Я очень устала и…

— Ты получила результаты своего анализа? — остановила ее Эстер.

— Да.

— И они делали тест на беременность?

— Нет, не думаю.

Внезапно Пенни охватило желание побыстрее убраться из этого дома, и она направилась к машине, даже не попрощавшись. На ее несчастье, двигатель никак не заводился, а поскольку сердобольная старушка и слышать не хотела о такси, Пенни пришлось согласиться на то, чтобы Эстер подвезла ее до дома. Разумеется, когда они подъехали к дому Пенни, Эстер попросила разрешения зайти в туалет, а потом, не успела Пенни глазом моргнуть, как гостья уже откупорила бутылку вина и с удовлетворенным видом наклонила ее над бокалом.

— Нет, спасибо, — отказалась Пенни, когда Эстер протянула ей вино.

За окном шел дождь, капли его убаюкивающе монотонно барабанили в окна кухни. В доме было тепло, и эта уютная обстановка напоминала о приближающемся Рождестве, до которого осталось всего десять дней. Но мысль о том, что Дэвиду, возможно, придется провести праздничные дни в тюрьме, лишала Пенни хорошего настроения. У нее даже возникла идея полететь в Штаты и сделать Дэвиду подарок на Рождество, но сначала надо было точно выяснить, где он и можно ли с ним увидеться.

К удивлению Пенни, у них с Эстер завязался непринужденный, хотя и несколько странный разговор. Говорила в основном Эстер, а Пенни больше слушала ее успокаивающий голос. На этот раз он не имел ничего общего с тем отрывистым, нервным чириканьем, которое было так хорошо знакомо Пенни. Разумеется, Эстер говорила о Дэвиде, пытаясь убедить Пенни в том, какая они прекрасная пара и как сильно он любит ее. Пенни сомневалась, что Эстер передает ей подлинные слова Дэвида, но слышать их было приятно. А потом, даже не заметив как, Пенни позволила Эстер втянуть себя в рассуждения о ребенке, которому, по мнению старушки, Дэвид очень бы обрадовался. Сквозь дремоту, витавшую в ее сознании, Пенни вспомнила: она уже где-то читала нечто подобное или видела на экране. В устах Эстер все звучало так красиво, убедительно и определенно, что Пенни позволила увлечь себя в сладкий мир фантазий и грез. Ведь она и сама уже не раз представляла себе, как сообщает о ребенке Дэвиду, и всегда это выглядело очень романтично. Поэтому Пенни так легко было поверить в предлагаемые Эстер сценарии. И только когда старушка наконец собралась уезжать. Пенни осознала, что вела себя как дура.

Бездумный уход от реальности и потеря контроля над собой могли привести ее прямиком в сумасшедший дом.

На следующий день Уолли не приехал, а когда Пенни, не удержавшись, позвонила Делани, то наткнулась на их уборщицу, Жаклин, и та сообщила, что Эстер нет

дома.

Пенни оставила ей сообщение, но Эстер не перезвонила.

Пенни снова позвонила вечером и услышала от Уолли, что Эстер простудилась и лежит в постели.

Ситуация, по мнению Пенни, становилась совершенно ненормальной. Она все больше попадала в зависимость от четы Делани, ведь даже ее машина находилась у них.

Пенни чувствовала себя очень плохо. В таком состоянии она просто не могла выйти из дома, а то непременно поехала бы к Делани и выкинула там что-нибудь такое, о чем, возможно, впоследствии пожалела. У Пенни болело все внутри. Она много плакала и так отчаянно хотела обнять Самми, что невозможность сделать это и вместе с ощущением одиночества начали вызывать у Пенни приступы меланхолии. Она уже сомневалась в том, что когда-нибудь поправится и снова будет счастлива.

Понимая, что так дальше продолжаться не может. Пенни в пятницу утром попросила женщину, приехавшую убирать виллу, отвезти ее в аптеку. Вернувшись, она обнаружила перед воротами свою машину с коротенькой запиской на лобовом стекле, в которой Уолли сообщал, что зарядил аккумулятор и теперь она может ездить, не опасаясь застрять где-нибудь по дороге. Мысли Пенни были заняты совершенно другим, поэтому она даже не стала анализировать это неожиданное проявление доброты с его стороны. Войдя в дом, она сразу прошла в ванную и достала купленный в аптеке набор для теста на беременность.

Ответ, появившийся ровно через три минуты, поверг Пенни в столь сильный шок, что она какое-то время могла только тупо смотреть на две узкие синие полоски. Ей и самой непонятна была причина такого состояния, ведь она уже много дней подозревала, что беременна. Но сейчас, когда предполагаемая беременность стала реальностью, Пенни почувствовала настоящий ужас.

Она так и не могла сказать себе точно, чей это ребенок. Но если бы даже была уверена в лучшем исходе — что с того? Главное для нее — знать, доставит ли это радость Дэвиду. А может, он не захочет больше детей? Ведь Дэвид и так страдал оттого, что испортил жизнь сыновьям. Помня об обстоятельствах, сопровождавших рождение его второго сына, имеет ли она право даже думать о том, чтобы подвергнуть Дэвида новому испытанию, в то время как сама не уверена, чей это ребенок — его или Кристиана?

Пенни подняла глаза к зеркалу и уставилась на свое пепельно-бледное отражение. Мысль о том, что Кристиан мог на прощание устроить ей такую подлость, вызывала у нее головокружение и желание посетовать хоть кому-нибудь на жестокость судьбы. Как теперь сказать об этом Дэвиду? Да и зачем? Пусть лучше он никогда не узнает. Она просто как-нибудь утром пойдет в больницу, а после обеда уже уйдет оттуда. Это только ее личное дело, и больше оно никого не касается.

Пенни собралась отвернуться от зеркала, когда взгляд ее упал на бумажку, оставленную на биде. Она взяла тест и еще раз внимательно изучила. Сомнений нет, реакция положительная — синяя полоса не могла быть более яркой. Итак, она ждет ребенка. Снова посмотрев в зеркало, Пенни покачала головой. Это ребенок не Кристиана, он не может быть его. С Кристианом она всегда предохранялась, а с Дэвидом никогда. Значит, это ребенок Дэвида.

Уже не задумываясь над тем, что делает. Пенни распахнула дверь ванной и побежала к телефону.

— Эстер, — промолвила она, когда старушка сняла трубку, — можно мне приехать к вам?

— Разумеется, дорогая. Можешь приезжать когда угодно.

Пенни понадобилось менее десяти минут, чтобы добраться до дома Делани. Уолли в саду разглядывал розы и лишь мельком взглянул на Пенни, которая, проезжая мимо, бросила на ходу несколько слов благодарности по поводу машины.

Эстер, одетая в ярко-розовое платье с черной меховой отделкой на карманах и воротнике, ждала ее на кухне.