Последний любовник

Ван Вормер Лаура

Еще двадцать минут мы правим текст, причем я только предлагаю, а Гари соглашается — и в итоге остается при мнении, что весь текст он поправил сам. Что и требовалось, потому что мне не хотелось обижать парня. Немного работы, и у меня на руках не слишком корявое объяснение, почему «холодные массы воздуха мешают теплому и влажному антициклону добраться до центральных районов». Интересно, а кто раньше правил текст прогноза? Неужели Гари в прямом эфире (и на полном серьезе!) говорил, что «вот тут перемешается это с этим, и потому осадки неизбежны»? Спустя десять минут начинается вечернее шоу.

—

Благодарю за поправки, — бросает Александра, выходя из гримерной после выпуска новостей.

— Не за что. А кто будет править в понедельник?

— Зои справится. Обычно всю лажу Гари правит он, но сейчас у него недельный отпуск. А кажется, что его нет целый месяц, — жалуется Александра.

На ней синие джинсы и свитер с высоким воротом.

— Отлично выглядишь. — Ни разу не видела ее в повседневной одежде.

— Я тебя удивила?

— Да нет. — Пожимаю плечами. — А вообще тебе идет.

— Ты же знаешь, что я выросла на ферме. — Александра садится в кресло и натягивает носки. Затем вытаскивает из-под рабочего стола пару грубых ботинок, окончательно меня этим добив. — И сейчас я еду на ферму.

— В Нью-Джерси?

— Да. Я жду тебя в понедельник. Распланируй время. Посмотрим, на что ты еще способна.

— О'кей.

Александра зашнуровывает ботинки, затем поднимает на меня задумчивый взгляд.

— Ты не думала перебраться в Нью-Йорк?

— Если бы я постоянно работала в городе? Ты не шутишь? Я верно поняла? — Сердце начинает биться чаще. Неужели мне предложат постоянную работу на канале? Например, комментатором криминальных новостей?

— Я хочу попробовать тебя в качестве помощника главного продюсера.

Поскольку главный продюсер здесь Александра, значит, именно ее помощником я должна стать.

Честно говоря, чувствую разочарование. Мне тридцать, а я буду только ассистентом. Александра в мои годы была уже национальной звездой!

— Ты расстроена, — замечает начальница.

— Нет-нет, я очень тебе благодарна!

— Послушай, Салли, — мягко говорит Александра, делая шаг ко мне. — Ты новичок на телеканале, и тебе нужно многому научиться. При этом ты талантливо пишешь, а нам позарез нужен второй хороший автор.

— И кто же первый? — горько усмехаюсь, не сдержавшись.

— Я. — Похоже, Александра не шутит. — Со мной ты многому научишься. Я знаю, что ты хочешь в эфир…

— Да нет же…

— Не спорь. Я давно это заметила. Еще когда мы снимали выпуск о твоем отце. И камера любит тебя, это верно. Но если я пущу тебя в эфир прямо сейчас, из этого может ничего не выйти, понимаешь? Ты должна еще учиться. Поэтому в понедельник я жду от тебя ответа, готова ли ты работать в той должности, которую я тебе предложила. И сможешь ли ты переехать в Нью-Йорк, потому что это тоже важно.

Моя первая мысль о Скотти и маме. И о моем чудесном саде, где так зелено весной. Придется оставить собаку матери. Господи, но как я обойдусь без моего лохматого приятеля?! С другой стороны, держать собаку в квартире в центре города — издевательство. Скотти нужны простор и свобода.

— О зарплате поговорим позже. Думаю, дом в Коннектикуте тебе очень дорог, так что оставь его за собой. Тебе будет приятно

туда возвращаться. Я бы сошла с ума, если бы безвылазно жила в Нью-Йорке. А уж я прослежу, чтобы тебе назначили оклад, на который можно содержать два дома. — Александра встает и закидывает на плечо сумку. — Итак, до понедельника. Кстати, тебе придется бросить работу в газете, ты уж извини. — Она идет к двери.

— Какая ужасная потеря, — со смешком отвечаю я.

Я провожаю Александру до гаража. Встречные люди здороваются с нами обеими. У самой машины Александра оборачивается ко мне:

— Признаюсь, я придумала эту должность специально для тебя. Просто потому, что я в тебя верю. Так что присоединяйся к «развеселой компашке»! Ты не пожалеешь.

Мне нужно многое обдумать. Пожалуй, стоит вернуться домой в Каслфорд и поговорить с мамой. Но сначала я должна сделать одно дело: побывать дома у Спенсера и проверить… в общем, посмотреть, что к чему.

Парень у конторки недовольно замечает, что «давненько вас не было». Он интересуется, когда вернется Спенсер, и возмущенно говорит, что его несчастная кошка сходит с ума.

— Но за ней же кто-то присматривает? — Я начинаю беспокоиться.

— Да, мальчишка из квартиры 10-Е. Но его просили последить за животным всего три дня, а потом его матери пришлось покупать кошачий корм на свои деньги. Она предъявляет претензии.

Я обещаю обо всем позаботиться, и тогда консьерж предлагает мне забрать почту Спенсера. «Почтальон оставил коробку, потому что почтовый ящик мистера Хоза забит до отказа», — поясняет он. Коробка оказывается достаточно увесистой, а в ящике и правда куча писем. Мое беспокойство возрастает с каждой минутой.

Когда я открываю дверь, кошка Саманта бросается ко мне, душераздирающе мяукая. Этот звук доводит меня до отчаяния. Я близка к слезам. Квартира Спенсера, сколько здесь всего было! Я так привыкла бывать тут, что это почти мой дом. Сказать по правде, здесь за пять месяцев я узнала о своем теле гораздо больше, чем за всю предыдущую жизнь. Сколько оргазмов я испытала на этой постели…

Мне ужасно одиноко, так же как и пушистой Саманте. Спенсер пропал, и я ничего о нем не знаю. Я так плохо о нем думала, а ведь с ним могло случиться что-то ужасное! Господи, всего неделю назад он принадлежал мне. Может, Спенсер не слишком понимал меня, но дорожил мной, это ясно. Вместо того чтобы заказать пиццу, он торчал на кухне сам, в фартуке и трусах. Если хотел поваляться в постели и посмотреть телик, всегда тащил меня с собой, потому что хотел прижиматься ко мне и обнимать меня.

А секс! Был ли это просто секс? Спенсер изучал меня, касался здесь и там, узнавал, чутко реагировал, если мое тело отвечало на его ласки. Ему удавалось доводить меня до предела, за которым уже ничего не соображаешь и все вокруг плывет и раскачивается! Мне всегда казалось, что Спенсер не просто занимается со мной любовью — он словно знает, что мне нужно: даже тогда, когда мы впервые оказались в постели, он делал именно то, что мне было нужнее всего.

Словно припадочная, трясу головой, пытаясь отогнать воспоминания. Чтобы отвлечься, вываливаю почту Спенсера на стол.