Последний министр – 2
Шрифт:
Нет и еще раз нет.
Настроение у министра все же было определённым – посидеть с Аннушкой, отвлечься… пообщаться по душам.
Ближе к одиннадцати часам вечера, Александр Дмитриевич наконец вышел к искомому дому по адресу, который ему продиктовала Анна накануне. Дом находился у черта на куличках – вокруг ни души – все, кто выперся на улицу ночью, находятся в центре Петрограда. Подойдя к дому ближе, министр огляделся. Первым делом увидел небольшую клумбу возле подъезда, где летом наверняка росли цветы,
Облом.
Поняв, что остался без цветов, Протопопов окинул взгляд здание. На втором этаже в одной из квартир в столь поздний час все ещё горел свет. В остальных окнах царила темень, и все соседи давно легли спать. Хоть Протопопов и не знал номера этой квартиры с включенным освещением, но сомнений у него не было – ему туда.
Зашёл в подъезд.
Поднялся на второй этаж.
Три раза тихонечко постучал в дверь.
Ненавязчиво так.
Как-то все-таки неудобно получалось, что в гости к женщине и с пустыми руками. Не порядок.
Впрочем, не было совершенно никакой гарантии, что Аннушка пустит его внутрь. Девушка она молодая и вполне может вручить документы прямо на пороге, посчитав прыть министра за должное и не оценив поступок. Тем более сама Анна говорила, что сегодня отъезжает из города – видать на ночной поезд билеты приобрела. Будет, конечно, неприятно обломаться и не получить женского общества, телепая несколько километров по ночному Петрограду (и надо признать неспокойному), но насильно мил не будешь. А цветов, увы и ах, в военное время достать сложно – прежнее «цветобесие», охватившее Россию до начала боевых действий, в военные годы сошло на нет, а многие садовники либо работу сменили, либо выехали за границу.
За дверью послышались отчетливые шаги.
Протопопов подобрался весь, выпрямился.
Вот что ему нравилось из наследства прежнего министра внутренних дел, так это армейская осанка, придававшая грацию и отточенная до блеска.
Дверь открылась и на пороге появилась Анна, такая же хрупкая и беззащитная, какой Протопопов увидел ее в первый раз.
Волосы тёмные.
Глаза глубокие и грустные.
И аккуратное лицо с пухлыми губками, от которых не хотелось отводить взгляд.
Сама невинность.
В свете падающего в прихожей света, Протопопов понял, что девчонка немногим старше, чем виделось при первом знакомстве. В уголках ее глаз были заметны мимические морщины. Да, морщинок совсем немного, вряд ли Анне было больше тридцати. Да и впечатление и красоту Анны они не портили нисколечко, только добавляли ее образу некоторого шарма.
Одета она была просто, но со вкусом, как будто бы по домашнему, ничуть не смущаясь присутствия рядом незнакомого мужчины. Протопопов полюбовавшись ею, решил сделать комплимент.
– Вы великолепно выглядите,
Протопопов не припоминал – положено или нет целовать дамам руки по этикету на 1917 год или ещё там почему, но решил положить на все возможные запреты или кривотолки. Аккуратно взял руку Анны, которая кстати и не подумала сопротивляться и прильнул е ней губами. Жадно поцеловал, чувствуя лёгкий аромат ее парфюма.
В голове сразу всплыло название – «Букет Императрицы», видимо прежний Александр Дмитриевич был ещё тот дамский угодник, раз запоминал ароматы с такой легкостью.
– Проходите, Александр Дмитриевич.
– Саша, вы можете называть меня так.
Она смущенно улыбнулась и покрылась густой краской.
Протопопову подумалось, что подари он цветы, и Анна от смущения упала бы в обморок. Похоже, что не привычен ей был такой вот мужской напор.
Министр зашёл в квартиру, закрыл дверь за собой.
– Раздевайтесь, Александр Дмитриевич и проходите.
– Вы на поезд не опаздываете? – спросил Протопопов вежливости ради, хотя спрашивать не хотелось, ответ ведь можно всякий получить.
Скинул с себя пальто.
Анна в ответ на его вопрос покачала головой.
– Нет, я решила ещё ненадолго остаться в Петрограде, хотя этого город, если признаться мне не нравится. – честно сказала она и добавила. – После смерти дедушки образовались некоторые неотложные дела здесь, которые требуют моего присутствия, хочу я этого или нет.
– И сколько было вашему дедушке? – поинтересовался министр.
– Семьдесят седьмой год шёл.
– Царство небесное, – Александр Дмитриевич перекрестился, проходя в комнату.
Квартира у Анны была совсем небольшой и обставлена была скромно и без излишек, даже самых «необходимых». Если предположить, что здесь жил старый нотариус, то с деньгами у него была напряжёнка. Ну или старик был настолько прижимист, что все заработанное откладывал. Оставалось надеяться, что у Анны есть все права на то чтобы получить причитающееся ей наследство.
Посередине зала стоял старенький видавший виды диван с продавленными сидушками. Несколько стульев со спинками, книжный шкаф. Собственно стол.
Кстати диван в некоторых местах был пропален сигаретами, хотя накинув на него покрывало, Анна попыталась это скрыть, как и подобает бережной хозяйке.
Протопопов обратил внимание и на то, что под диваном стояла пепельница и несколько грязных кружек. Как будто Аннушка спрятала их на скорую руку. Ну, так-то понятно, не до уборки ей сейчас, когда на голову упало столько хлопот. А плечи у Анны хрупкие…
На столе ожидала скромная полянка, видимо собранная на скорую руку. Тарелка с нарезанными тонкими кусками сыра, открытая бутылка шампанского и два бокала, уже наполненных.