Последний министр

Гуров Валерий Александрович

Позарез.

И ближайшей задачей Протопопова было эти деньги достать. Александр Дмитриевич был человек в финансовом плане достаточно простой — нужны деньги? За деньгами — в банк. Другой вопрос, что с банками столичными у него как-то сразу отношения не сложились. Но это вопрос решаемый.

Александр Дмитриевич достал из кармана свою записную книжку, куда накануне вписал номера начальников подведомственных служб. В отсутствии мобильного телефона — спасаемся записулечками. Неудобно жутко, уже давно от такого отвык. Он нашёл номер руководителя Главного управления по делам печати, которое входило в состав

министерства внутренних дел.

Набрал.

Поднёс трубку к уху.

Раздались длинные гудки.

Зазвонил телефон в офисе господина Удинцева. И всего через два гудка руководитель снял трубку.

— Удинцев слушает, — раздался из трубки раздражённый голос.

Оно и понятно — рабочий день подходит к концу, кому хочется вопросы решать?

— Доброго вечера Всеволод Аристархович, беспокоит Протопопов.

— Доброго вечера, Александр Дмитриевич, — голос Удинцева не переменился ни капли, когда он услышал с кем разговаривает. С чего бы ему переменяться, если Всеволод Аристархович последние дни на должности дорабатывал. Взамен ему уже согласовывалась фигура Катенина, а сам он метил в товарищи министра народного просвещения и, по сути, уходил из «лагеря» Протопопова. Как оно бы действительно было до недавних пор, вот только министр Кульчицкий и министр Протопопова некоторых пор значились в одном лагере. Николай Константинович был давним и активным членом СРН!

Звоня Удинцеву, Протопопов знал эти нюансы и держал в голове, когда как Удинцев был ни сном ни духом об этих знаниях министра.

— Как ваше ничего, Всеволод Аристархович?

— Живем, а вы, собственно, по какому вопросу звоните? У меня так то через семь минут рабочий день заканчивается. И задерживаться на работе у меня нет желания.

— Ну будем считать, что семь минут у меня есть. Дело у меня к вам.

— Говорите, — даже через шум и треск, который раздавался из динамиков и сопровождал разговор, было слышно как Удинцев вздохнул.

— Значит так. Ваша задача следующая — отследить завтрашнюю прессу на момент присутствия в ней статей о новой террористической боевой группе, — начал ставить задачу Протопопов. — На каждое издание, кто пишет на эту тему наложить административный штраф и изъять часть тиража. Проверяем только тех, кто выходит крупным тиражом. «Русскую волю» не трогаем.

Протопопов поставил задачу и после из динамика несколько секунд исходил треск — Удинцев переваривал услышанное.

— Может вам неизвестно это, господин Протопопов, но все эти издания бесцензурные и жалоб на них не поступало, какие основания у меня по вашему будут для проверки? — наконец ответил Удинцев, совершенно растерявшись.

— Так вот я вам жалуюсь. Принимайте мою жалобу, обрабатывайте и реагируйте немедленно, — ответил министр тут же.

— Вы жалуетесь?! А ничего, что на своих полосах журналисты информацию из департамента полиции прорабатывают? Это вы сами на себя жалуетесь, выходит?

— К концу недели ожидаю от вас результат, — ответил Протопопов.

— Понятно, вы Сытину подарок на юбилей готовите. Раз всех, кроме «Русской воли» можно зажимать?

— «Русская воля» поди не баба, чтобы ее зажимать, Всеволод Аристархович, — охотно ответил Протопопов. — И ее не за что зажимать, она о другом пишет.

Снова повисла «тишина».

— Знаете, что, а я, пожалуй,

от такого приказа по телефону откажусь, и рабочий день у меня как минуту назад закончился. Задерживаться я не намерен, как и предупреждал. Пишите официально, телеграфом отправляйте, не знаю как. Но без официального приказа я, Александр Дмитриевич, и пальцем не пошевелю. Достаточно с меня. Завтра же положу вам на стол заявление!

На этот раз тишина уже не повисла, а зазвенела. Удинцев ожидал — как же Протопопов отреагирует на выпад. Александр Дмитриевич не припоминал, чтобы Всеволод Аристархович разговаривал так с прежним министром, но времена настали такие, что ничему не приходилось удивляться.

Отреагировал же Протопопов спокойно, потому как примерно таких слов то и ожидал.

— Непонятно ничего.

— Что вам непонятно? — буркнул Удинцев, который ожидал какой угодно ответ, но только не вот это «непонятно ничего».

— Я просто думаю, что мне теперь непонятно, что вам в рекомендательном письме написать при увольнении?

— А с чего вы взяли, что я его у вас попрошу?! Не нужно мне оно.

— Как ненужно, Всеволод Аристархович, а я вас, между прочим, отблагодарить за службу хочу. Тем более без рекомендательных писем ныне никуда. Да что далеко за примером ходить. Был у меня занятный разговор с господином Кульчицким, представляете? И он мне лично рассказывал, что при поиске своего товарища обязательно на рекомендации смотрит и без положительных отзывов он людей себе в министерство не берет. Но раз вам моя помощь и рекомендация не нужны будут, тем проще. Прощайте, господин Удинцев.

За этим Протопопов должен был положить трубку, вот только делать он этого не стал, да и не успел бы — Удинцев заверещал так, что даже оглушил министра в динамик.

— Подождите трубку класть, Александр Дмитриевич, все будет, в конце недели, как вы и сказали…

— Ой ли будет?

— В самом лучшем виде устрою! Хотите вообще газеты позакрываю, было бы желание? Тот же Сытин человек обеспеченный, он себе новые газеты сделает запросто. Волнения, правда, начнутся, это я вас сразу предупреждаю, чтобы вы потом где-нибудь в рекомендации не сказали, мол Удинцев…

— Делайте, как приказал, — отрезал Протопопов и положил трубку.

Постояв с минуту и поразмыслив, он позвонил следом Кирпичникову, который должен был стать следующей скрипкой в новом плане. Хоть рабочий день и закончился, Протопопов ничуть не удивился, что застал Аркадия Аркадьевича за работой. После покушения Кирпичников был крайне зол и вознамерился найти тех, кто это самое покушение организовал. Ничего не выходило, но Протопопов даже удивился бы, если вышло.

— Как успехи с поиском бандитов, виновных в покушении? — спросил министр.

— Ищем, — доложил Аркадий Аркадьевич.

— Есть у меня к вам заявление, примите? — спросил Протопопов.

— Заявление? — удивился Кирпичников.

— Ну а что, министр внутренних дел заявление не может подать?

— И какое же, Александр Дмитриевич, заявление?

— На меня тут напали не так давно.

— Напали?!

— Так вроде же предельно ясно выражаюсь? Напали на меня бандиты.

— И когда это произошло?

— Да вот в тот самый день, когда мы с вами обыск планировали устроить в офисе «Печати», — охотно пояснил Протопопов.