Последний мужчина на Земле

Хойт Наталия

Теперь он, а также Камиль и все ему подобные сгинули – и черт с ними. Туда им и дорога. А она, Кристина, пойдет дальше по жизни на своих двадцатисантиметровых каблуках, которые делали ее намного выше ее ста пятидесяти сантиметров. Пойдет выше и выше по карьерной лестнице, пока не доберется до самых высот. И никто не встанет у нее на пути. Аминь.

Офис был наполовину полон. Но и наполовину пуст, с другой стороны. Кристина недовольно скривилась. Ленивые сучки. Ничего, когда она станет их начальницей, они у нее узнают, где раки зимуют.

А судя по обстановочке, начальницей она станет очень и очень скоро.

Возможно, даже сегодня.

И она хихикнула в наманикюренный кулачок.

Девушки, пришедшие в офис за пять и за десять минут до Кристины, стояли у кулера под кондиционером, обсуждая последние новости. Судя по толпе, постепенно собирающейся там же, новости были нешуточные (кто-то слушал, открыв рот, кто-то же притворялся, что не слушает, делая вид, что поливает фикус на полу или протирает несуществующую пыль с мониторов).

Новостей было две – а) почему вот уже несколько месяцев их давняя и преданная сотрудница Дина Колесникова так и не выходит из отпуска и б) пропала начальница отдела статистики – стало быть, их начальница – Ариадна Семёновна Гунько.

– И что ты по этому поводу думаешь? – повернулась к своей подруге Ульяна Смирнова, младший менеджер. Одновременно, задавая вопрос, она не преминула отметить про себя, насколько подурнела в последнее время Анька. И пару килограммов набрала (может, и больше, вот ужас-то!). и ногти стрижет под корень, вместо того, чтобы что-то с ними делать. И туфли не покупала вот уже полгода, с самого декабря. И голову моет не каждый день, что уж совсем не простительно! Конечно, Ульяна знала, что у Аньки больная дочь, даже сочувственно кивала каждый раз при упоминании об этом, но все равно – ситуации это не меняло. Как говорила Коко Шанель – женщина должна оставаться красивой при любых обстоятельствах. Или не Коко Шанель, может, это был кто-то еще? Неважно. Может, это она сама так когда-то подумала. Да, она не лишена здравого смысла. А при любых – это значит при любых – и точка. Так что Ульяна слегка сморщила уголок рта – это показывало ее презрение для нее самой, но незаметно для глаз окружающих. Сама Ульяна считала, что похожа на Барби и тайно гордилась этим. А вот ее подруга была несколько полновата, и волосы ее свисали на лицо и на лоб жидкими пергидрольными прядями. Порой Ульяна спрашивала себя, а сознает ли Анька, какой, в общем-то, чести она удостаивается в их офисе, дружа с ней, Ульяной. Ведь только из-за этого она могла пить чай вместе со всеми остальными людьми на кухне. Иначе ей бы пришлось пить чай прямо на рабочем месте у компьютера, как это делает Евстафьева.

– Ничего не думаю, – пожала плечами Анька. – Я просто не знаю, что думать…

«Потому что у тебя только и хлопот, что о своем маленьком дауненке, даже мозгами шевелить некогда», – опять же машинально подумала Ульяна.

– Да тут и думать нечего, – скривилась Людка, самая старшая из них. Она была настолько толстая и рыжая,

насколько это вообще возможно, чтобы проходить в дверь. – Помните, как эта фифа вечно крутила сиськами перед Ивановым? Ей можно было уходить в отпуск когда угодно и возвращаться тоже когда угодно.

– Точно! – ахнула кудрявая тридцатилетняя Тонька, чье рабочее место было так захламлено, что бумажные потоки и горы степлеров лавиной обрушивались на любого проходящего мимо ее стола. – Я как-то раз зашла к нему в кабинет без стука, а она стоит над ним, близко-близко, и сиськи прямо так и вываливались из лифчика! А он смотрит голодным взглядом. Еще наорал на меня тогда, чтобы без стука не входила.

Ульяна:

– Ну, всё ясно. Как это мы раньше не замечали. – Качает головой.

– Вот-вот. Так что уехала наша Динка в бессрочный отпуск… прямо в январе…

– Да? А я вот слышала другое, – негромко прозвучал чей-то голос из толпы, и чья-то рука с пластиковым стаканчиком, полным воды «Аква Минерале» без газа, едва заметно дрогнула в предвкушении сенсаций. На короткий миг вдруг стало тихо-тихо. Кто-то закурил сигарету, стараясь дымить в форточку, но дым все равно тянул в офис.

– Я вот, например, слышала, что у Динки и не было никакого романа с Ивановым, а все это выдумки всяких завистливых куриц.

Не последовало ни одного возражения.

– Но как тогда так получилось, что она до сих пор не вышла из отпуска? – сказал кто-то. – Ведь не могла же она просто пропасть…

– Ха-ха, ты о чем вообще, Кошелева? Половина населения Земли пропала, а ты туда же – не может. Значит, может.

– Да, но она же ведь…

– …а еще я не только слышала, но и видела кое-что. – продолжал голос. Да кто же это был? – На новогоднем корпоративе я зашла в туалет в ресторане, а кабинка не была закрыта. Я резко дернула дверь на себя, а там стояла Динка. Ко мне спиной.

– И что?

– Стояла. Ко мне спиной. Вам это, люди, о чем-нибудь говорит?

– Ну и что?

– Как что? Она стояла – и писала стоя!

Еще одна секунда гробового молчания – и все заговорили одновременно. В гуле женских голосов невозможно было ничего разобрать. Аня отошла от Ульяны, втайне любуясь ее идеально ровными ногами и замшевыми туфлями от Армани, и молча хлопала глазами. До нее еще не доходило.

– А еще, – продолжал голос, перейдя на хрипотцу от волнения и радости, что открывается доселе никому не известный секрет, – я видела в ее сумочке мужской крем для бритья. Или после бритья. Я не помню.

– Слушайте… – медленно начала Аня, потирая лоб. – Я вот сейчас вдруг тоже кое-что вспомнила. – У нее никогда не было с собой прокладок. Никогда. И она никогда не жаловалась на месячные, а когда я у нее спросила как-то раз, какими противозачаточными таблетками она пользуется, она засмеялась и сказала, что ей вообще забеременеть не грозит.

Конец ознакомительного фрагмента.