Последний Намсара. Боги света и тьмы

Сиккарелли Кристен

Дакс вообще собирал скандалы как трофеи: вечно затевал драки, проигрывал деньги из королевской казны, волочился за дочерями самых влиятельных придворных. Наследник был одной сплошной головной болью, и терпение отца в конце концов лопнуло. Он отослал Дакса на переговоры с лестонгами и велел Джареку ехать с ним. Потеряв друга, командующий не испытывал к виновнику ни малейшей жалости, поэтому король был уверен, что тот сможет держать юношу в узде.

Роя прижала кулак к сердцу – таково было приветствие у лестонгов, – но взгляд ее по-прежнему блуждал по лицу Аши.

– Сама Искари, –

тихо проговорила она; ее низкий голос звучал мягко, но чувствовалось, что, если нужно, он может превратиться в громовые раскаты.

Она разжала ладонь и опустила руку.

– Дакс говорил: ты можешь задушить дракона голыми руками.

Аша уже хотела расхохотаться, но ей помешало появление молодого человека. Как только его тень легла между ними, все внутри нее сжалось.

Джарек.

Это он все три раза срывал планы лестонгов, замышлявших покушение на короля, поймал и казнил наемных убийц, подавил последнее восстание невольников. С ним Аша свяжет себя узами брака до того, как наступит красное новолуние, только если не убьет Кодзу раньше.

Рядом с командующим Дакс выглядел мальчишкой. Джарек был на голову выше него. Широкоплечий, мускулистый, он возвышался над гостями, словно мощная крепость. Шелковая рубашка обтягивала его торс, демонстрируя стальные мускулы.

Аша взглянула на лестонку – та, прищурившись, смотрела на ее жениха. Странно, обычно безупречное сложение Джарека вызывало у женщин совсем другие эмоции. Роя же, казалось, была… вся как на иголках.

Джарек окинул взглядом наследника престола и его новую подругу из Редколесья. Его рука обвила Ашу за талию и прижала к себе, как кинжал или саблю, болезненно сжав бедро. Джарек был одним из немногих, кто смел к ней прикоснуться.

– Знакомишься, Аша? – спросил он, пахнув вином ей в лицо.

Она знала, что не стоит отворачиваться или намекать, что он делает ей больно.

– Дакс представил меня…

– Мы уже встречались.

Внимание Джарека переключилось на мантию Аши. Он пожирал ее глазами так, словно она была вожделенной чашей с вином, спасающей от похмелья.

– Вижу, ты нашла свой подарок.

Взгляд Аши метнулся куда-то вдаль, мимо Дакса и Рои, и остановился у галереи, где сновала служанка с золотым ошейником, разливающая чай. Она держала медный чайник высоко над головой и ловко направляла длинную струю золотистой жидкости в чашки, выписывая ею в воздухе изящную арку.

Джарек склонился над Ашей.

– Скажи, он понравился тебе?

Он и сам знал ответ на этот вопрос.

По сравнению с остальными гостями во дворе, чьи мантии были элегантными, но скромными, та, что надела Аша, представляла собой впечатляющее зрелище. Сшита она была великолепно и наверняка стоила целое месячное жалованье простого солдата. Но Джарек, унаследовавший от отца приличное состояние, вполне мог позволить себе потратить столько на одну-единственную мантию.

Наряд был изумительного оттенка индиго, с узкими, струящимися, как песок, рукавами и широким поясом, обвивающим талию. Если бы Ашу спросили, где он куплен, она, пожалуй, назвала бы Дормоор – самый крупный торговый порт в империи отца. Только такая мантия больше подошла бы прекрасной девушке,

а не такому ужасному, покрытому шрамами созданию, как она.

Больше всего Ашу смущали глубокий вырез, спускавшийся к груди, и полупрозрачная ткань. Сквозь нее Джарек мог видеть больше, чем ей хотелось бы ему позволить. Но сегодня она решилась надеть мантию, ведь в прошлый раз, когда Аша отвергла дар Джарека, она обнаружила на лице Сафиры синяки.

– Выглядишь как богиня.

Аша оцепенела. Под взглядом жениха ей вдруг захотелось исчезнуть, незаметно протиснуться сквозь толпу, влезть в доспехи, схватить топор и прямо сейчас пуститься на поиски Кодзу.

Но вместо этого она лишь покачала головой и произнесла:

– Видел бы ты меня раньше, когда я была с головы до ног покрыта запекшейся драконьей кровью.

Это не подействовало: вызвать отвращение у Джарека Аше не удалось. Он придвинулся ближе, стараясь не поворачиваться спиной к ее брату и Рое. Командующий всегда старался держать возможного противника в поле зрения.

– Потанцуй со мной.

Аша вновь отыскала глазами служанку, разливающую чай.

– Ты же знаешь, я не танцую.

– Все когда-то бывает в первый раз, – Джарек сильнее сжал ее запястье и решительно развернул от брата и лестонки.

– Эй, ты! Пожиратель песка! – Дакс схватил его за рукав. – Она не хочет с тобой танцевать.

Глаза командующего вспыхнули. Он легко оттолкнул Дакса. Наследник налетел на Рою и опрокинул чашу с вином. Губы лестонки приоткрылись от удивления, рука инстинктивно метнулась к темно-бордовому пятну, растекшемуся по светлому платью.

– Просим нас извинить, – осклабился Джарек и потащил Ашу в толпу, ближе к музыкантам. Она успела обернуться и заметить прищуренный взгляд Рои.

– Я месяц тебя не видел, – наклонившись, тихо проговорил Джарек ей в ухо. – Купил наряд втридорога. Теперь твоя очередь сделать то, что я прошу.

Аша собралась уже повторить свой отказ более настойчиво, но тут голос, зовущий ее, вернулся. Она не стала оглядываться, зная, что никого не найдет. И, потом, куда ей смотреть? Голос раздавался отовсюду.

Аша, Аша, Аша.

Он напомнил ей о напеве…

Аша постаралась прогнать эти мысли. Джарек грубо развернул ее и прижал к себе, обняв за талию. Внезапно на нее накатила дурнота, и она отвернулась. Лучше бы она этого не делала: показать свою слабость перед командующим грозило опасностью. Но Аша десять дней выслеживала дракона в пустошах у Расселины, и сейчас у нее просто не осталось сил на эти игры.

– Я не танцую, – повторила она, упершись ладонями в черный шелк рубашки и пытаясь увеличить расстояние.

– А я не принимаю отказов, – отрубил он.

Его руки сжимали ее все сильнее, глаза шарили по лицу и шее, словно стая голодных собак. Аша отрешенно смотрела на танцующих и вдруг наткнулась взглядом на веснушчатое лицо слуги Джарека. Скралл стоял в полукруге музыкантов, теснившихся у бассейна.

Как завороженная она следила за длинными пальцами невольника, перебирающими струны старой грушевидной лютни. Его глаза были закрыты, он всецело отдался музыке и словно пребывал где-то в другом месте, вдали от королевского двора.