Последний негодник
Шрифт:
Берти и Тамсин пытались придумать, как остановить войну.
Все остальные собрались в библиотеке, споря о будущем парочки. Они занимались этим с самого завтрака. Дейн с Эйнсвудом и их жены, с живым участием Элизабет, Эмили и даже Доминика.
Они все никак не могли договориться, где устроить свадьбу. В Лонглендзе, Аткорте, Лондоне – в церкви или в городском особняке. Они не могли прийти к соглашению, кто имеет право обеспечить приданое Тамсин, или место, где будут жить новобрачные, или средства для поддержания
Поскольку по большей части спорили Дейн и Эйнсвуд, то вряд ли в ближайшем будущем следовало ждать перемирия. Предоставленные самим себе, леди могли бы договориться о приемлемых условиях, но мужья не оставили бы решение вопроса им, потому что сие означало бы уступить и пойти на соглашение.
Тамсин пребывала в весьма расстроенных чувствах. Она не желала принимать приданое. А еще она не хотела никого обидеть. Берти переживал за нее, как за себя самого. Он не мог и словом заикнуться о собственном будущем, потому что это будет выглядеть, словно он принимает чью-то сторону.
– По тому, как они спорят, – заметил он, – они не успокоятся до Судного дня. А между тем из Франции вот-вот возвратятся бабуля с Абонвилем, и они захотят, чтобы мы жили там.
– Я понимаю, что это граничит с неблагодарностью, – сказала Тамсин, – но все более притягательным начинает казаться тайное бегство в Шотландию.
– Нам и не нужно так поступать, – произнес Берти заговорщеским голосом. – В Лондоне и десяти минут не пройдешь, как наткнешься на какую-нибудь церковь. А там где церковь, там и священник.
Она подняла карие глазищи и взглянула на него.
– Мы же им сказали, что собирались на прогулку, – напомнила она.
Берти похлопал по груди:
– Я достал лицензию.
Он носил ее с собой с тех пор, как Дейн вручил ему эту бумагу несколько дней назад. Учитывая, что важные документу стремятся то и дело куда-то теряться – на десятилетия – в некоторых семьях, Берти решил, что лучше всего вот этот документ держать при себе все время.
– Я захвачу шляпку, – сказала Тамсин.
Это заняло лишь секунду. Мгновением позже они отправились в Сент-Джеймскую церковь на Пиккадили. Им требовалось только пройти короткий путь через Сент-Джеймс-сквер и прошагать по Йорк-стрит, в конце которой и возвышалась эта церковь.
Берти и Тамсин почти свернули на Йорк-стрит, как в то же самое время на площадь оттуда вывернул хорошо одетый мужчина среднего возраста и в очках.
Он остановился, как вкопанный, и Тамсин тоже.
– Папа! – крикнула она.
– Тэм! – мужчина распахнул объятия.
Суженая оставила Берти и кинулась к отцу.
– А что я говорил, – воскликнул Берти. – Клянусь Юпитером.
Как только схлынули первые порывы чувств, как Берти потащил их на Йорк-стрит, чтобы не привлекать внимания в Эйнсвуд-Хаузе.
– Мы старались по-быстрому надеть оковы, – объяснял он мистеру
К этому моменту Тамсин отлепилась от отца и уцепилась за руку Берти.
– Ты не изменишь его решение или мое, папа, я не вернусь к маме.
Ее родитель вернул лицензию Берти.
– Никоим образом не стал бы, – заверил он. – Твоя матушка не послала мне ни словечка, когда ты сбежала. Я узнал лишь неделю назад. И был в Плимуте, готовый отправиться в Америку разыскивать тебя, когда наконец-то до меня дошло письмо от сэра Бертрама. Она ждала знака Всевышнего, прежде чем решилась переслать его моему секретарю. – Он снял очки, протер стекла носовым платком, затем снова надел их. – Ну, и скверно же я приглядывал за тобой, весьма скверно, Там. Я полагаю, этот молодой парень справится с этим гораздо лучше, верно?
– О, неважно, ты так великодушен, что меня гложет совесть, папа, – произнесла Тамсин. – Я не ставлю тебе в укор, что ты сбежал от мамы, когда сама я сделала то же самое. Раз уж я потрудилась уйти от нее, то я буду так поступать и впредь денно и нощно. – Она протянула руку отцу. – Пойдем с нами, проводи невесту к алтарю.
Она подхватила одной рукой под локоть отца, другой Берти, и все они отправились к церкви.
Прогулка была весьма короткой, но Берти и тут умудрился успеть многое передумать. Когда они дошли до церкви, он вымолвил:
– Знаешь, мне кажется, не похоже, что кто-то будет спорить с папочкой невесты, если он говорит, что церковь прекрасно подходит и ему и такого рода свадьбе, и неважны эти причудливые убранства. Что, если мы попросим их всех – имею в виду их, которые в Эйнсвуд-Хвузе – присоединиться? Ты хотела бы иметь на свадьбе герцогиню Э., я знаю, захотела бы, Тамсин, и только и думаешь, что Лиззи и Эм не довелось увидеть, как Эйнсвуд надел оковы. – Он скривился. – Меня беспокоит, что они разочаруются.
Его суженая обратила на него свой взор, ее глаза засияли.
– Ты самый лучший, самый добрый мужчина на свете, Берти Трент, – произнесла она. – Ты думаешь обо всех. – Она повернулась к отцу. – Ты видишь, папа? Ты видишь, как мне повезло?
– Конечно, вижу, – подтвердил ее отец, пока Берти заливался ярким румянцем. – Надеюсь, твой кавалер уступит мне честь написать приглашение твоим друзьям.
Тут же приглашение должным образом было составлено, и ризничий отнес его в Эйнсвуд-Хауз.