Последний обряд
Шрифт:
Рассеянно, я рассматриваю множество фотографий выставленных в линию на камине, местами они стоят по две или три фотографии, вытесняя друг друга. Есть и другие снимки с Фрэнни, в основном с её семьей, но вдруг одна фотография на заднем плане привлекла моё внимание … внезапно меня пронзил холод.
— Нечестивый Ад, — только и смог выдавить я.
Подняв голову, Эд смотрит на меня встревоженными глазами.
— Что?
Я достаю с каминной полки фотографию в рамке и подношу ближе, чтобы лучше рассмотреть. Фотография старая, цвета тусклые и блеклые. На ней молодая женщина, сидящая на корточках на крыльце кирпичного дома, а в ее руках вырывающийся маленький
Каждый мускул моего тела напрягся, и я резко разворачиваюсь к Эду.
— Кто это? — требовательно спрашиваю я.
— Я, — просто отвечает он, вопросительно глядя на меня.
— Вы … — я снова уставился на мужчину на фотографии. — Кто еще?
— Мои родители.
Нечестивый Ад.
— Это… — спрашиваю я, указывая на фотографию, — … ваши родители?
— Так мне сказали.
— Что вы имеете в виду, «так мне сказали»? — Мой голос прозвучал довольно резко и я замечаю его глаза, поглядывающие на пистолет на столике, в пределах его досягаемости.
— Пресвятой Отец умер вскоре после того, как была сделана фотография, я не помню его.
Я снова смотрю на фотографию. Его лицо невозможно перепутать с каким-либо еще, настолько сильно оно похоже на моё. Такое же, как все из нашего рода. Внезапно у меня подкосились ноги. Комната закружилась. Медленно двигаясь по комнате с фотографией в руке, я наталкиваюсь на диван.
— Грингус, — шепчу я самому себе, опускаясь на диван.
— Что, черт возьми, происходит?
— Вы уверены в том, что это ваш отец? — спрашиваю я, подняв фотографию, чтобы он мог ее увидеть.
— Абсолютно. Это сказала моя мать, и у меня не было причин не поверить ей.
— Как его зовут?
— Гус.
Воздух покинул мои легкие.
— Как это возможно? Как я мог не знать этого? — бормочу я, потирая лоб рукой.
— Ты собираешься рассказать мне, что все-таки происходит?
Я медленно поднимаю голову и смотрю на него тяжелым взглядом. У демонов есть признак — сера. Я чувствую тяжелый запах с дымовой трубы витающий в воздухе. Но серы нет. Но, несмотря на это, я знаю — это правда. Это объясняет так много вещей.
— Я знал вашего отца, — говорю я, удерживая его взгляд.
Сперва, один уголок его рта растянулся в циничной усмешке, но потом его лицо поникло и тело напряглось, как только он вспомнил кто я такой на самом деле.
— Ты имеешь в виду … — он замолкает, качая головой. — Нет, — наконец говорит он. — Не может быть.
— Как вы можете быть таким уверенным? — спрашиваю я.
— Потому что он погиб во время взрыва на фабрике. Ты ведь говорил, что демоны не умирают.
— Но, когда они притворяются людьми, есть множество Адских способов убедить в том, что они могут. Большинство из них связаны с огнем, — я встречаюсь с ним глазами, когда он опускается на двухместный диван напротив меня, рассматривая их. Рассматривая его. Тогда я тоже бросаю взгляд на картинку … мужчина, его глаза направлены на мальчика, гордость и простая чистая радость видна на его лице. Отцовская гордость. Невозможно упустить этот взгляд — или же это просто сходство. Я бы обязательно заметил это раньше, если бы знал, что
Я вспоминаю, когда последний раз видел Грингуса. Мархосиас сказал, что тот был вызван и приговорен к Яме. Я попал туда, как раз перед тем, как был выполнен его приговор. Он гордо стоял в Яме, не собираясь оправдываться. Когда я спросил, что случилось, его глаза затуманились.
— Ты не поймешь. Во всяком случае, не сейчас, — ответил он. Но потом его глаза прояснились. — Но всегда помни, Люцифер. Это … — он жестом указал вокруг нас, в сторону Огненного озера и замка Пандемониум, — … далеко не самое главное. — Он ударил кулаком по груди в районе сердца и постучал по нему. — Иногда ты должен выбрать свой собственный путь. — Он уронил руку и положил её на моё плечо, пристально всматриваясь мне в глаза. — И ради некоторых вещей — стоит умереть.
Его наказание было особенно ужасным. Так как Грингус был не просто каким-либо демоном, Люцифер лично принимал участие в его наказании. Он был Левой рукой Люцифера. Его Габриэлем. Я не мог смотреть на то, как Люцифер пытался сломать его, но я слышал, что сломать его все же не удалось. В конце концов, после нескольких недель пыток — он был разорван на куски и выброшен в Яму.
Люцифер никогда не пытался заменить Грингуса. Ходили слухи, что после случившегося, Он боялся наделить какого-нибудь демона такой же силой. Я сомневаюсь, что Люцифер боялся чего-нибудь, но я также знаю, что Люцифер — параноик. Обжёгшись однажды …
— Как ты можешь быть так уверен? — возражает Эд, возвращая меня обратно в комнату.
Я потираю свой ноющий лоб и перевожу взгляд на него.
— Потому что я очень хорошо его знал. Он был моим Consuasor (consuasor от латин. — советник). Моим Наставником.
Закрыв глаза, я откидываю голову на спинку дивана.
Фрэнни…
Медленно делаю вдох и выдох, пытаясь переварить все это. Фрэнни — Нефилим, на половину ангел. Но, если всё это правда, в чем я даже не сомневаюсь — то она также и на одну восьмую демон. Но Фрэнни со своими братьями и сестрами — уникальный случай, в этом я уверен на сто процентов.
Нефилим и Демон — никогда не слышал о таком. Но у них больше общего, чем можно себе представить. Готов поспорить на свой левый рог — такого еще не было. Вероятно, где-то есть и другие с кровью демона и ангела. Но Фрэнни и ее братья и сестры, я уверен, являются уникальными.
Человеческой сущности у них меньше половины.
Глава 15
Сломя голову
Фрэнни
Меня совсем не удивили возникшие позади нас синие мигалки. Так как Мэтт гнал за сто миль в час (ок. 160 км/ч), маневрируя среди минимального трафика ночного Нью Джерси. На самом деле сюрпризом оказалось то, что заметили нашу скорость лишь сейчас.
С лукавой улыбкой на лице он поворачивается ко мне.
— У тебя есть отличный шанс попрактиковаться со своим талантом.
Я уставилась на него и в этот момент все внутри меня перевернулась, как только я осознаю как быстро мы вернулись к подшучиваниям.
— Ты что хочешь, чтобы я использовала Влияние на копе?
Мэтт устремляет глаза на меня.
— Учитывая то, что я умер до того, как получил водительские права — думаю, это замечательная идея.
И снова чувство вины сжало все мои внутренности в тугой узел.