Последний Охотник на Магов

Аржанов Алексей

Нас усадили за свободный столик, покрытый зелёным сукном.

— Сидеть здесь, — рявкнул охранник. — Я пошёл за главным.

— Пусть пошевеливается! — крикнул я ему вслед. — Мы люди занятые.

Бродский ткнул меня в бок локтем.

— Ты зачем их злишь? — прошептал он. — Что тут вообще происходит?

— Не дрейфь,Коль, — ответил я. — Всё идёт по плану. А прогибаться под них не надо. Таким только дай волю — начнут нас крутить — вертеть, как им заблагорассудится.

— Вов, я тебя не узнаю, — не поверил своим ушам Бродский. —

Ты уж прости, но мне казалось, что раньше ты Павлу Мясникову был готов пятки лизать. А теперь говоришь, что нельзя прогибаться!

Ну, приехали. Если прошлый «я» умудрился даже перед Бродским свой авторитет подорвать, дело действительно дрянь, как ни крути.

— Времена изменились, Коль, — сказал я. — И сегодня ты сам всё увидишь. Даю слово, к концу ночи мы оба выйдем отсюда целыми и невредимыми. Может, ты даже успеешь на свой чёрный рынок сгонять — это уже не обещаю.

Стоило Николаю услышать про чёрный рынок, и он сразу же взбодрился. Чудной он, всё-таки парень. Но каким бы странным он ни был, с одним фактом поспорить я не мог никак.

Голова больше не болела. Учитывая, какое количество магов вертелось в клубе, вывод напрашивался один. Зелье Бродского работало. Я вновь почувствовал себя живым человеком. С непривычки даже появилось ощущение, что я могу горы свернуть, как в старые добрые! Ух!

Дверь, что вела в служебные помещения, открылась. Послышались шаги, к нам шла целая группа людей.

Глава закрытого клуба — маг крови Павел Мясников вместе со своей свитой.

Мрачный темноволосый юноша присел за стол напротив меня, и я вновь испытал неприятное покалывание в затылке. Так вот, в чём было дело! Когда я впервые почувствовал жажду убийства с его стороны, я решил, что он банально хочет избавиться от меня. Но нетушки! Этому психу, судя по всему, очень хотелось, чтобы я сам проиграл свою жизнь в чёртовы карты.

За спиной Мясникова стояли ещё трое людей. И все они были мне знакомы. Сестра Павла — Мария Мясникова. Ух, ну и горячая же всё-таки она штучка! Эта дама умела привлекать к себе внимание и без всяких магических феромонов. В закрытом клубе она носила ещё более откровенный, подчёркивающий фигуру наряд. V-образный разрез на её груди, судя по отвисшей челюсти Бродского, притягивал не только мой взгляд.

Сама же Мария глядела на меня исподлобья и всё время нервно поправляла свои фиолетовые пряди. Вот уж кто был действительно не против меня убить! Она всё ещё обижалась на меня из-за того маленького инцидента. А что я должен был сделать? Поддаться её магии очарования? Нет, Машенька, мне привычнее самостоятельно соблазнять прекрасных дам. И без всякой магии.

Кроме Марии, за спиной Павла стоял уже известный мне Антон Погребицкий. Глаза белобрысого барона нервно бегали из стороны в сторону. Что-то мне подсказывало, что эта придурь аристократская до сих пор себе память не восстановила. Да уж, не верхушка закрытого клуба — а цирк уродов.

С ностальгией вспоминаю времена, когда в цирке уродов на самом

деле выступали маги. Эх, сколько же трупп я тогда разогнал… Никогда не забуду, как тот клоун убегал от меня, попутно пытаясь отбиться магией смеха.

Вот только в ту ночь всему отряду карателей было не до смеха.

Последним членом группы Мясникова был тот самый коротко бритый здоровяк, копии которого ходили по всему клубу. И тут без всяких сомнений передо мной стоял оригинал. От одного взгляда на его глупую рожу, у меня включалось магическое чутьё. Не хило же он запасся маной, если поддерживал сразу несколько своих клонов-големов.

— Ну надо же, пришёл всё-таки, Белов? — не скрывая презрения, спросил Павел Мясников.

— А ты что же, Павел, сомневался во мне? Зря-зря. Я своё слово всегда держу, — заявил я и положил локти на стол, стараясь занять как можно больше пространства.

На таких выродков, как он, нужно оказывать давление любыми способами. Пусть почувствует, что я здесь чувствую себя комфортно.

— Держишь своё слово? — по его лицу пробежала еле заметная улыбка. — Ну-ну. Признаться честно, я удивлён. Ты много шуму наделал в последнее время. Избил Погребицкого, оскорбил мою сестру, принудил меня к конфликту в столовой. Выходит, ты одного Вячеслава пока ничем не обидел.

— Угу, — буркнул здоровяк.

Видимо, этот хрен великана — и есть Вячеслав.

— Как ты всё гладко расписал, Павел! Прямо-таки и не придраться, — усмехнулся я. — Вот только вы трое первыми спровоцировали меня на конфликт. И все трое заслуживаете сдачи.

Антон Погребицкий вздрогнул, услышав слово «сдача».

— Антоха, тебя это не касается! — успокоил барона я. — Ты уже достаточно получил. Считай, что наш с тобой конфликт полностью исчерпан.

— Ты сейчас разговариваешь со мной, а не с Погребицким, Белов, — злобно процедил сквозь зубы Павел. — Смотри мне в глаза.

— Павел, дорогой, мы так и будем глазки друг другу строить или уже перейдём к делу? — передразнил его я, чтобы вывести из равновесия. — Я вообще-то пришёл решить проблему своего долга. Две тысячи рублей. Играть будем или боишься?

— Боюсь? Тебя? Белов, не смеши меня, — обнажив белые зубы, ухмыльнулся Павел. — И должен тебя поправить. Не просто две тысячи рублей. Ты пообещал, что поставишь свою жизнь, если вернёшься в клуб.

— Разумеется, расписку я свою видел, спору нет. Повторяю вопрос: играть будем?

Внешне я выглядел спокойным и даже слегка весёлым, но вот внутри всё трепетало. Конечно, мы в ордене любили перекинуться в картишки по вечерам, но до серьёзных ставок дело никогда не доходило.

Мясников замер. Его дружки глядели друг на друга с не меньшим удивлением. В толк взять не могу, что ж их так удивляют мои слова?

— Погоди-погоди, Белов, — Павел принялся нервно стучать пальцами по столу. — Ты точно понимаешь, что говоришь? Объясню для непонятливых. Поставить свою жизнь — равно умереть в случае проигрыша.