Последний оплот цивилизации

Верещагин Петр

– Можно использовать Кристалл? Скала говорила, он еще годен.

Волхв трет кулаком переносицу, затем качает головой.

– Нет. Оставь как резерв. Если дело выгорит, он нам еще ой как понадобится… для общего Прохода.

Молния кивает, поднимается и ускользает. Ворон поворачивается ко мне, задумчиво, скорбно.

– А теперь делай то, о чем мы договаривались раньше.

Шуткам глава Братства не обучен, это знают все.

А вот мне как раз хотелось бы, чтобы эти слова были шуткой. Самой дурацкой, самой глупой… Расчеты расчетами, цифрам я доверяю больше, чем любым людям, – но ведь и я могу ошибиться!

Осколок десятый. Змея

Мир вокруг

плывет туманом, гибельным, как поле брани, как гноящаяся рана…Два шага вперед.Мир плюется едким паром, рдея заревом пожара; прах в лицо смеется чарам…Шаг – и Переход.Мир, как пашня под сохою, как съедаемые ржою меч, доспех и дух героя…Дальше, дальше, прочь!Мир кровавым полон морем, затопившим даже горы: гордость, горе тебе, горе!..Вниз, скорее в ночь!Мир скользит комочком сала вдоль по лезвию кинжала; смрад горячего металла…Круг и поворот.Мир вращается над бездной мертвой, расчлененной песней о земле, что всех чудесней…Вверх, под небосвод!Мир манит хрустальным оком, истины пенистым соком – не печалься, мол, до срока…Это ложь, обман!Мир, распятый на утесе, самому себе вопросы задает уж сотню весен…Застывает Грань.Я стихов вовек не знала. Слова силу – понимала, но не так, не в этих жалах хлада и огня. Почему, зачем, – ответьте, боги, коль вы есть на свете!Но молчанья черный ветер прочь унес меня…Мир, подобный вешней туче, юный, дерзкий и могучий – здесь ты, здесь, я знаю лучше, нежели ты сам!И тропа легла под ноги.Нет, открыта ты не богом, не пробита звуком Рога!Просто – чудеса.

Трещина. Не счесть потерь во вселенной этой

С Холма, со стороны Золотых Ворот, к Разлому спускается Стена. Некогда она служила основным укреплением, теперь почти не отличается от окружающих развалин – и на Холме, так и вне его; однако преодолеть черты, где на картах Города проходит зубчатая синяя линия, не может ни один из Измененных.

Не может физически.

Просто останавливается, уткнувшись в невидимое препятствие.

И это касается не только Измененных, но и их союзника-ветра.

Не доходя до Разлома примерно трехсот метров, Стена поворачивает под углом и проходит по северному краю Болота. Захватывает ряд полуразрушенных домов, разделяет территории Измененных и Людей надежнее любого крепостного вала.

И это – последнее, что защищает Город от окончательного разрушения…

Край Болота. Стена. Та ее сторона, что вне досягаемости Измененных.

Неудобное, неуютное ложе из каменного крошева.

Два неподвижных тела.

Смерть не раз смотрела им в лица, но покуда не может забрать законной добычи. Бесчисленные раны кровоточат, а тепло капля за каплей уходит из сердец, и все-таки люди еще живы. Вопреки всему.

Однако они знают – конец близок.

Знают, и ничего не могут поделать. Они и так уже перешли все мыслимые пороги отпущенных человеку сил.

Они лежат и чувствуют, как подступает смертное безразличие, то самое, о котором постоянно предупреждали в Обители Мудрости уходящих разведчиков.

Безразличие, которое уничтожает в человеке – человеческое, которое делает из него – чужого. Нет, не чужого, ибо это слово звучит теперь не так, как должно бы; делает из человека – Измененного. Разведчики не знают этого отнюдь не потому, что им не хватает знаний. Они просто не могут, не хотят поверить в очевидное… а кто все-таки поверил, больше никогда не выходит за Стену. Или напротив, выходит –

и уже не возвращается…

Щелчок. Шорох перематываемой ленты.

Гудение.

Музыка.

Женский голос и вечная для Вселенной и Человека история…

Всегда жить рядом не могут люди,Всегда жить вместе не могут люди,Нельзя любви,земной любвипылать без конца;Скажи – зачем же тогда мы любим,Скажи – зачем мы друг друга любим,Считая дни,сжигая сердца?

Женщина приподнимается на локте. Обломок меча слишком тяжел для усталых мышц и она выпускает оружие. В глазах проявляются искры родства, узнавания, обретения того, что давно потеряно и вдруг оказалось найдено.

Ее спутник по-прежнему неподвижен, однако его дыхание выравнивается. Сердце, напротив, бьется чаще и увереннее, в ритме энергичной мелодии тех дней, которые уже никогда не вернутся.

Любви все время мы ждем как чуда,Одной, единственной ждем как чуда,Хотя должна,она должнасгореть без следа —Скажи, узнать мы смогли откуда,Узнать при встрече смогли откуда,Что ты – моя,а я – твоялюбовь и судьба?

Превозмогая боль и слабость, они поднимаются – сперва на колени, потом во весь рост. Руки их сплетаются, сердца бьются в едином, указанном музыкой ритме, дыхание глубокое и сильное. Глаза, еще две минуты назад затянутые смертельной поволокой безразличия, пылают живым огнем надежды.

Скажи, что ж столько пришлось скитаться,Среди туманных миров скитаться,Чтоб снова мы,с тобою мыдруг друга нашли;А вдруг прикажет судьба расстаться,Опять прикажет судьба расстатьсяПри свете звездна крае земли…

Певица прошлых лет не жалуется на судьбу – ее голос чуть ли не угрожает, призывает следовать ее примеру, и уж во всяком случае – никогда не покоряться! Не повезло, неудачно сложились обстоятельства – наплевать и растереть, и двигаться дальше! Мелодия вторит ей: человек сам определяет свою судьбу, если хочет оставаться человеком, а не… Измененным.

Не счесть разлук во вселенной этой,Не счесть потерь во вселенной этой,А вновь найти,любовь найтивсегда нелегко —И вновь тебя я ищу по свету,Опять тебя я ищу по свету,Ищу тебясреди чужихпространств и веков…

Потом своеобразным эхом повторяются первые куплеты песни, но людям уже нет до этого дела. Оставив у Стены сломанное оружие, они направляются вверх по склону Холма – к своим.

Немногочисленные Измененные, свидетели этой странной сцены, тупо смотрят в спину уходящим Людям, и в угольно-черных бусинках их глаз тлеет отражение того же животворного огня…

Осколок одиннадцатый. Скала

Отдаленный шум.

Сперва я принимаю эти волны за часть собственного сна, но постепенно понимаю – шумят снаружи, да не просто шумят, а орут на всю Цитадель. Что бы там ни было, пора просыпаться.