Последний поцелуй на ночь
Шрифт:
И снова иной не издал ни звука.
— Ты ничего не сделал ей, — кричал Джекис с покрасневшим лицом. — Ничего! Я ожидал, что зверь будет действовать как животное. Думал найти ее на коленях, просящую меня о свободе.
Одра отошла на несколько шагов и помчалась к трейлеру, как будто боялась, что он сорвет весь гнев на ней. Вику начало трясти.
— Да, животное может заставить ее чувствовать необходимость просить, — наконец ответил Соло, не оставляя сомнений, что именно Джекиса он считал настоящим зверем.
Джекис
— Ты хочешь, чтобы я умоляла? — спросила она отца, возвращая его внимание на себя. — Я буду. — Для Соло можно сделать все, что угодно.
— Умолять? Теперь? — Он сплюнул на землю. — Когда это ничего не значит?
Все же она должна была попробовать. Со страхом, скрутившим ее живот, она сказала:
— Папа, пожалуйста, освободи меня. Прошу. — Ей была ненавистна идея оставить Соло в ловушке, в полном одиночестве, переносящего оскорбления, когда цирк откроется, и новые люди придут, чтобы просмотреть на него. Учитывая, как плохо он реагировал на отказы, это был специальный вид пытки для него. Но она должна. — Пожалуйста.
Соло положил руку ей на плечо и сжал, заставляя замолчать.
Глаза ее отца чуть не вылезли из орбит, и красный оттенок вернулся, сделав их еще темнее.
— Как ты посмел прикоснуться к ней, зверь!
Вика попыталась отступить, но Соло применил достаточно силы, чтобы удержать ее на месте.
— Папочка, — сказала она, отчаянно. — Я… сегодня вечером мы можем пообедать. И поговорить. Точно так же как прежде, когда я была маленькой. Помнишь? И позже, я вернусь к своим обязанностям, если ты позволишь.
Джекис резко вдохнул и медленно выдохнул. Наконец, он кивнул, будто только что принял решение.
— Я выпущу тебя, Вика.
— Спасибо. Спасибо тебе…
— При условии, что ты выступишь на арене сегодня вечером, — добавил он.
— Что? — пропищала она, даже рука Соло напряглась так, что заставила ее вздрогнуть.
Давление сразу же ослабло. Но… она больше не хотела уходить.
Джекис проигнорировал ее вопрос.
— А ты, зверь, пострадаешь. Ты думаешь, что раньше было плохо? Скоро будешь молиться о тех днях. Мало того, что ты вернешься в зверинец, но и станешь главным аттракционом в новом детском зоопарке.
Соло заревел с таким гневом, который он, вероятно, подавлял слишком долго.
— Сначала я убью тебя.
— Пригрози мне снова после сна и смотри, что это будет стоить тебе. — Теперь улыбаясь, ее отец протянул руку и нажал кнопку на клетке.
Раздался грохот.
Вика беспомощно смотрела, как человек, который провел последние шесть дней, защищая ее, неподвижно упал на пол. Уязвимо.
Джекис открыл дверь клетки и прошел внутрь. Она уронила одеяло, полная решимости оставить его для Соло, чтобы ему было тепло.
Ее отец схватил ее за руку и потянул наружу, хлопнув дверью, закрывая ее позади.
— Я был
— Папочка…
— Молчать! Я везу тебя к швее. Обеим из вас придется работать всю ночь, но это необходимо, чтобы гарантировано у тебя был лучший костюм или ты узнаешь мое недовольство.
— Д-да. Конечно, — согласилась она, желая оглянуться назад, но не позволила себе эту роскошь.
Я должна найти этот ключ. Это наша единственная надежда.
Глава 22
Человек с развращенным сердцем насытится от путей своих, и добрый — от своих.
Джекис не лгал о контактном зоопарке, но он был далеко не детским.
Вика пристально смотрела на него с растущим ужасом.
Ранним утром Матас, чья рука загадочно зажила после перелома, который нанес Соло, хотя кожа была теперь с прожилками отвратительного черного, ввел наркотики каждому из пленников, отправляя их в бессознательное состояние.
Потом он утащил их в шатёр, где у Джекиса работал другой состав персонала. Двое мужчин раздели иных догола и приковали к гигантским колесам массивными железными полосами.
У Соло не было шанса бороться — его мышцы парализовали седативные препараты. И сейчас, у него нет ни малейшей возможности спастись.
Он не мог использовать даже зубы. Маска прикрывала нижнюю часть его лица.
Цирк открылся недавно, и люди начали приходить — посетителям позволялось трогать любых иных, которые им нравились, как хотелось.
Не помогало даже то, что они смотрели на пленников с удивлением в глазах.
Неважно, что они не пытались никого ранить.
Иные были унижены. Беззащитны. Беспомощны.
В шатре было жарко, что способствовало продаже мороженого в углу, невзирая на мороз на улице.
Земляника, ваниль и шоколад таяли, пока люди изучали и гладили иных одного за другим, обсуждая их «великолепие».
Джекис привёл Вику сюда несколько минут назад, и теперь они стояли с края шатра. Она хотела убежать отсюда или напасть на него. Как смеет он позволять такое?
— Знаешь, ключа от наручников нет, — сообщил Джекис. — Несколько лет назад я уничтожил единственный, который был изготовлен.