Последний поцелуй

Долматовский Евгений Аронович

Эта летняя ночь

Эта летняя ночь Обещает быть очень короткой, Потому тороплюсь, И не то и не так говоря, Потому через тьму Мы приходим летящей походкой. Оглянись! Нас уже нагоняет заря. Эта летняя ночь Может быть только раз, лишь однажды. Потому у меня Даже образ старинный возник: Друг без друга всю жизнь Мы брели, задыхаясь от жажды. Что спасет? Только губ твоих чистый родник. Эта летняя ночь Отгорит, промелькнет, как зарница, Потому я хочу Сохранить ее в сердце навек. И, быть может, тогда Вновь и снова она повторится. Жизнь моя! Ненаглядный ты мой человек. 1966

Товарищ Арсений

(Песня из одноименного кинофильма)

Всю жизнь ткала суровую

холстину Ткачиха русская, седая мать. Трех сыновей одна она растила И вышла с ними грозный век встречать. Ее старшой загинул в год Цусимы, Он был в команде крейсера «Варяг», Лоскут холста не пригодился сыну, Ушел на дно без савана моряк. Был сын второй на площади Дворцовой, Ходил просить свободы у царя. Его укрыл холстиною суровой Кровавый снег в начале января. Ты снова ткешь, на холст роняя слезы, Но ты не плачь, родимая, не плачь, Твой младший сын сумеет встретить грозы. Настало время! Будем ткать кумач. 1965

Воспоминание об Алжире

В саперной части я служил, Там, где березы и метель, Читал в газетах про Алжир, Он был за тридевять земель. И вдруг Алжир меня зовет Освободить страну от мин. Кто доброволец — шаг вперед, Шагнули все, не я один. Так всю жизнь готов шагать по миру я, Верные товарищи со мной. Я до основанья разминирую Наш многострадальный шар земной. Не брал оружия с собой, В далекий путь я только взял, Я только взял в тот мирный бой Миноискатели и трал, Прошел я с ними весь Алжир, Мне было выше всех наград, Что будет здесь цвести инжир, Светиться будет виноград. Так всю жизнь готов шагать по миру я, Верные товарищи со мной. Я до основанья разминирую Наш многострадальный шар земной. Был ранен взрывом командир, Глушил нас гром, душил нас зной, И стала мне страна Алжир Нежданно близкой и родной. Я про Алжир люблю прочесть Депеши утренних газет. Читаю и горжусь, что есть На той земле мой добрый след. Так всю жизнь готов шагать по миру я, Верные товарищи со мной. Я до основанья разминирую Наш многострадальный шар земной. 1965

Песня северных друзей

Говорят, северяне суровы, Это выдумка, честное слово, Ты на внешность поменьше смотри, Разобраться сумей, что внутри. Почему? Потому, Что, если рядом друг, Станет север светлей И теплей, чем юг. Наше общее море такое — Ни минуты не знает покоя, На поверхности лед, а под ним Протекает горячий Гольфстрим. Почему? Потому, Что, если рядом друг, Станет север светлей И теплей, чем юг. Надо чаще сходиться нам вместе, Говорить обо всем, честь по чести, И совсем хорошо, если вдруг, Взявшись за руки, станем мы в круг. Почему? Потому, Что, если рядом друг, Станет север светлей И теплей, чем юг. 1966

За все в ответе

(Из кинофильма «Мирное время»)

Почему ты глядишь так строго? Уже оседлан гиссарский конь, На рассвете опять дорога, Опять атака, опять огонь. Посмотри мне в глаза, Улыбнись, недотрога, Печалью своей лучше сердце не тронь. На рассвете опять дорога, Опять атака, опять огонь. За отвагой мы нежность прячем, С открытым сердцем вперед летим. Не умеем мы жить иначе, И не умеем, и не хотим. Так давай пожелаем друг другу удачи, Проверим, мы крепко ли в седлах сидим. Не умеем мы жить иначе, И не умеем, и не хотим. А навстречу горячий ветер, Но за горами — сады в цвету. Наша юность за все в ответе, За власть Советов и за мечту. Это мирное время на нашей планете Всегда береги, как солдат на посту. Наша юность за все в ответе, За власть Советов и за мечту. 1965

Лирическая песня

(Из кинофильма «Мирное время»)

Я самых-самых нежных слов не знаю, Но прошу, поверь словам простым, Ведь я тебя пока лишь только называю Дорогим товарищем своим. Пусть беды все скорей проходят мимо, Мой родной, мой милый человек, Как я хочу тебя назвать своей любимой И еще товарищем навек. В огне твоем горю и не сгораю, Мы живем дыханием одним. Но я тебя пока лишь только называю Дорогим товарищем своим. 1965

Он и она

Высоко догорают созвездья, По проспектам идет тишина. Только двое стоят у подъезда, Только двое — он и она. Ощущается близость рассвета. Дай

согрею — рука холодна. Только двое на улице этой, Только двое — он и она. У меня есть звезда на примете, А тебе приглянулась луна. Только двое сейчас в целом свете, Только двое — он и она. Случай, может быть, обыкновенный, Но такие у нас времена — Снова двое летят по вселенной, Снова двое — он и она. 1965

Танцевальная площадка

Если спросит, я отвечу, Не стесняясь, не тая: Место нашей первой встречи Не таежные края, Не пустыня и не горы, Не целинные просторы. Я запомнил, друг мой верный, Место встречи нашей первой: Танцевальную площадку В парке нового района, Где тревожно и влюбленно Я смотрел в глаза твои. Танцевальную площадку, Где поют в листве зеленой От заката до рассвета соловьи. Это — самое начало Наших утренних дорог, Море нас потом качало И мороз полярный жег. На строительных площадках И в тайге, в глухих распадках, Где мы только не бывали, Добрым словом поминали: Танцевальную площадку В парке нового района… Пусть, как юность, будет вечен Наш большой упрямый путь. Но на место первой встречи Мы придем когда-нибудь. Нелегка была дорога, Повзрослели мы намного. Не узнает нас, наверно, Место встречи нашей первой: Танцевальная площадка В парке нового района, Где тревожно и влюбленно Я смотрел в глаза твои. Танцевальная площадка, Где поют в листве зеленой От заката до рассвета соловьи. 1965

Последний поцелуй

Легенда

1

Я не стану обманывать вас, Сантиментов не ждите, Не о тихих тропинках рассказ, Не о маленьком быте — О трагической верности речь, О молчанье под пыткой. Не хотел заголовком завлечь Я толпу любопытных. Просто я еще жил до войны, До берлинской победы, И историю той старины Вам обязан поведать. О товарище нашем одном, До сих пор не воспетом, Чья фамилия в сейфе штабном И портрет — под секретом. Знать, еще продолжает он бой И, держась и воюя, Отдает вам последнюю боль Своего поцелуя. Для чего в ваш веселый покой Я тащу сочетанье Поцелуя и боли людской, Громкой славы и тайны? Может, не про последний писать Поцелуй, а про первый? Но седая угроза опять Бьет планету по нервам. Если сбор трубачи протрубят, То тревоге навстречу Выйдет вновь неизвестный солдат, Безымянный разведчик.

2

Берлинская тюрьма. Как трюмы, Сырые камеры угрюмы, И — кажется — они пусты, Но вдруг стальные цепи клацнут, И узника наряд матрацный Проявится из темноты. И медленно, неторопливо Лицо возникнет из наплыва: Рот, как бы стянутый узлом, Глаза, округлые по-птичьи, Нацеленные в безразличье, В пространство меж добром и злом. Колпак тюремный лезет на лоб… Жена родная не узнала б, И в страхе открестилась мать, Увидев этого арийца. Кто он? Разбойник иль убийца? Как удалось его поймать? Представьте!— Немец образцовый И безупречный офицер Квадрат секретной карты новой Брал объективом на прицел! Он в генеральном штабе схвачен. Какой скандал! Позор и жуть! На карте был ведь обозначен Особый план… Кто знал — забудь! К столь важной тайне он причастен, Что и тюремное начальство Знать сути дела не должно. Пытали током — бесполезно, Пустили в дело прут железный, А не дознались все равно, Зачем он выкрал то, что выкрал. Молчит… Ни вздох, ни стон, ни выкрик Не выдадут его. Молчит. Кому хотел продать он тайну? Он и во сне молчит, случайно Себя не выдаст и в ночи. Быть может, это жажда денег? С кем связан этот шизофреник? Зачем он к плану подходил? Копалось чуть не все гестапо И наконец искать устало — Он, видно, действовал один. Какая все-таки удача, Что на пороге был он схвачен И сразу спрятан под замок, И надо, чтобы гильотина С размаху тайну поглотила, Нацелясь в третий позвонок. Отдать под суд? Но могут судьи Добраться до секретной сути. Он будет без суда казнен, Но волен испросить свиданье — Его последнее желанье Обязан выполнить закон. Не так-то легок путь к мертвецкой. Об аккуратности немецкой Спокон веков недаром речь: Сначала вылечат ангину, Потом на горло гильотину, Чтоб напрочь голову отсечь.