Последний полет «Ангела»
Шрифт:
Алексей долго сидел над этим письмом, написанным неизвестной ему, но весьма обязательной Гертрудой Бауэр. Почему Ирма Раабе выехала в Мюнхен, относившийся к американской зоне оккупации? Что заставило ее решиться на такой шаг? Или кто? По логике, перед которой преклоняется Ганс, она должна была оставаться там, где встретила капитана Адабаша и где по достоинству оценили ее благородный поступок. Почему же уехала? Это, надеялся Алексей, выяснит Ганс.
Наметились некоторые сдвиги и в розыске предателей, участвовавших вместе с гитлеровцами в уничтожении
«Вспоминаю, как летом 1942 года, точнее не помню, нас прикомандировали к особой зондеркоманде «Восток» для уничтожения сел и их населения, связанного с партизанами. Операция эта носила кодовое название «Свинцовая роса». Командовал всем эсэсовец по кличке Коршун, фамилия его мне неизвестна».
Алексей прочитал эти строки и весь напрягся — Коршун…
Танцюра, бывший полицейский, долго скрывался под чужим именем. Он сменил все: документы, биографию, место жительства, привычки, семью… И все-таки через много лет его разыскали и вместе с группой сообщников предали суду. Суд состоялся там, где он палачествовал, в местах, расположенных за несколько сот километров от родного города Алексея. В ходе следствия, выгораживая себя, Тацюра назвал ряд новых фактов злодеяний гитлеровцев, а также имена или клички тех, кто в них участвовал.
Поскольку в показаниях Танцюры фигурировали села Таврийской области, они были направлены и в Таврийск. Вообще, насколько мог заметить Алексей, зондеркоманда «Восток» действовала на большой территории, много передвигалась, появляясь там, где начинало активно действовать партизанское подполье. Каратели налетали внезапно, выбивали население, сжигали села, и исчезали, оставив после себя пустыню…
Следователь, который вел допрос Танцюры, обратил внимание на то, что полицейский назвал ранее не встречавшегося в документах карателя, и стал уточнять:
— Откуда вам известно, что это кличка — Коршун?
— Так к нему обращались немцы, они называли его Гайером.
— Точнее: как именно? Господин Гайер?
— Нет, не так буквально. Обычно говорили: «Коршун приказал…» или: «Прилетит Коршун и начнем…»
— Прочитайте вот это… Здесь перечислены места, где производились расстрелы. Прочитайте и назовите те, которые не указаны, но вам известно, что там тоже проводились карательные акции.
— Село Лесное, усадьба совхоза «Заря» и Адабаши.
— Откуда это вам известно? Вы принимали участие в этих расстрелах?
— Да. Стоял в оцеплении. Эти три населенных пункта были уничтожены в один день.
— Кем?
— Зондеркомандой «Восток». Коршуном.
— Он и полицейским отдавал приказы?
— Нет, что вы… Нас для этой акции согнали из нескольких полицейских управ и подчинили одному из помощников Коршуна.
— Вам известны фамилия и имя этого человека? Что о нем вообще вам известно?
— О нем знаю очень мало. Только то, что он добровольно сдался
— Продолжайте…
— Я ничего не скрываю, гражданин следователь, все действительно так и было. Нас, полицейских, свезли на сборный пункт, построили, из дома вышел Ангел, он был сильно выпивши, заорал: «Свиньи, как стоите перед обер-лейтенантом?»
— Обер-лейтенантом?
— Да, он так кричал… Он и в самом деле был в офицерской форме. Потом подошел к крайнему на правом фланге и ударил его кулаком…
— Зачем?
— Чтобы мы, значит, прониклись… И потребовал, чтобы все его приказы исполнялись безоговорочно. На крыльце стояли немцы, в том числе и Коршун, они смеялись, когда Жора муштровал нас. Коршун не смеялся, он вообще никогда не смеялся.
— Вы сказали: «Жора»?
— Это было его имя. Жора, Георгий…
— А фамилия?
— Я не знаю… Дело в том, что обычна крупные каратели держали свои фамилии в тайне. Так, на всякий случай.
— Откуда тогда вам известно его имя?
— От других полицейских. Помню такой разговор: этот Жорик совсем бешеный, злобой давится. А Коршуну нравится, что он убивает всех подряд.
— Вам известна дальнейшая судьба этого Жоры?
— Нет, я видел его только во время этой акции.
— Как он выглядел? Опишите.
— Чуть старше двадцати, невысокий, даже низкого роста, нос прямой, глаза всегда налитые злобой, на лице оспинки, волосы темные, вьющиеся, вроде завивку делал. Наружность у него, помню, была привлекательная. И еще — дерганый, нервный. Полицейские шептались, что во время акций он обычно высматривает себе девушку, выделяет из толпы смертников для вечерних развлечений. Но потом тоже добивает. Но одну он вроде бы всюду возил за собой, и Коршун этому не препятствовал.
— Вам она известна?
— Нет. Ничего о ней показать не могу.
— Вы подробно описали Жору. Почему вы так хорошо его запомнили?
— Я ж и был тем полицейским, на правом фланге, которого он кулаком… Рассмотрел.
— Что еще можете вспомнить?
— Вот — маленькую родинку под правым глазом. Вроде точки такой.
— Значит, вас привезли в Адабаши…
— Нет, сборным пунктом была центральная усадьба совхоза «Заря». В Адабаши мы приехали утром.
Танцюра далее очень подробно рассказал о том, как проводилась акция. Так Алексей узнал подробности гибели рода Адабашей: вот их сгоняют на сельскую площадь, строят в колонну, ведут, добивают беглецов, выстраивают у противотанкового рва…
— Вы нашли бы сейчас место расстрела?
— Нет, конечно. Столько лет прошло.
— Неужели могли забыть? Ведь расстреляли почти двести человек.
— Я, гражданин следователь, много разного в те времена насмотрелся. Если бы все запоминал — давно бы не выдержал, тронулся.