Последний полет «Жар-птицы»
Шрифт:
В результате в голове образовалась полная каша, которая отдавалась в висках несильной пульсирующей болью. «Надо резко встать и пойти в ванную. Принять душ. Голова должна пройти».
Раздался звонок мобильного телефона. Звонил Ринат.
— Здоров, Жека! Проснулся уже?
— Да, — ответил Евгений со страданием в голосе.
— Давай, срочно приезжай в офис. Старик всех собирает.
Журавлев прикинул в уме, сколько времени потребуется, чтобы забрать машину со стоянки, и попросил Рината заехать за ним.
— Конечно, заеду, — ответил Ринат, — а что случилось?
— Да, понимаешь, машина не завелась.
— У тебя, и
— Да, как видишь, и такое бывает. Можешь заехать прямо сейчас? Я быстро соберусь. Мне еще надо с тобой кое о чем посоветоваться.
— Отлично. Тогда выходи к подъезду через пятнадцать минут.
Журавлев никогда не знал своего отца. Вообще, долгое время в их доме было не принято произносить это слово. И все из-за матери. Отец ушел от них, когда Жене не исполнилось еще и года. Мать, коренная москвичка, сразу же после развода уехала из столицы, пообещав себе, что сделает все возможное, чтобы ее сын никогда не встретился «с этим кобелем». Вторым ее обещанием стало то, что ее сын никогда не станет таким, как отец.
Не понятно по каким соображениям, но она решила, что этого можно будет достичь, исключительно ограничив его контакт с противоположным полом. Она даже не стала отдавать мальчика в детский сад. Когда же пришла пора идти ему в школу, к матери в Петляков приехала ее сестра, тетя Нюра. Она, так же как и мать, считала, что ее священный долг помочь матери воспитать из мальчика «не кобеля», а настоящего мужчину. Тетя Нюра была глубоко убеждена, что настоящий мужчина — это тот, кто умеет прибить гвоздь в доме. Именно поэтому она была тем человеком, который однажды взял Женечку за руку и отвел в «Клуб юных техников».
Двухэтажное кирпичное здание, где некогда находилась пожарная часть, стало для Жени тем местом, где он провел все свое детство и юность. Лобзики, стамески, тиски, надфили, рашпили, а позднее токарные и фрезерные станки, паяльник и канифоль. Эти предметы заменили Евгению игрушки и, в какой-то мере, друзей. В клубе было, конечно, много ребят. Но все они по большей части были такими же, как и Евгений. Увлеченными собственными моделями и замкнутыми в себе. Другие, озорные и непоседливые, просто долго не задерживались в клубе.
Каждый раз, приходя в клуб, Женя испытывал необыкновенный восторг от того, как обычная деревяшка или железка, вдруг после некоторых манипуляций с ней, превращалась в нечто, что могло двигаться и перемещаться в пространстве. Сначала это были маленькие вертолеты-мухи, потом бумеранги, резиномоторные планера и, наконец, машинки, катера, паровозики и самолеты с электрическими и бензиновыми двигателями.
Все его железные друзья рано или поздно оказывались в его квартире, потому что процесс совершенствования не прекращался ни на секунду, затем снова возвращались в клуб на испытания, а потом вновь в квартиру на доработку.
Специально для его хобби, так мама и тетя Нюра называли увлечение Женечки, в двухкомнатной квартире была выделена целая комната, и это была территория, куда имел право зайти только он. И это была единственная территория, где он был полновластным хозяином, потому что в остальной части дома властвовали мама и тетя Нюра, а также стеклянные банки, приготовленные к консервированию, клубки ниток, журналы по вязанию и вырезки рецептов из газет и журналов.
Сначала Евгений просто не замечал всего этого. Когда же стал постарше
Однажды мама и тетка пришли с работы и обнаружили, что в комнате Жени помимо него сидят аж четыре девочки. Все они с увлечением слушали их сына и смотрели, какие чудеса он выделывает со своими моделями. Мать и тетка, вместо того чтобы порадоваться за общительного сына, пришли в ужас и решили, что в мальчике заговорили отцовские гены. Ну, одна девочка, ну, две, но сразу четыре! Это слишком. Надо срочно что-то делать. И подарили ему компьютер. Прекрасный возраст полового созревания он провел в непрекращающихся баталиях и стратегиях, а также в изучении языков программирования и конструкторских программ. Мать и тетка не могли нарадоваться на своего сына и племянника. Девочки его больше не интересовали.
К пятнадцати годам его хобби и увлечение компьютером получило неожиданное развитие в виде предложения поступить в физико-математическую школу при МФТИ, с правом, после успешной сдачи экзаменов, продолжения учебы в этом прославленном учебном заведении со второго курса. Надо ли говорить, что процент женского населения в этой школе и в этом элитном учебном заведении, готовящем научных сотрудников, равнялся ноль целых ноль десятых. На третьем курсе он попал в программу Руденко. И таким образом, до окончания института его контакты с женщинами, да что там контакты, любая информация о том, что есть женщина, были сведены до минимума. Этот минимум сводился к наблюдениям за бесконечными похождениями своего напарника и друга Рината Регулаева.
После института естество все же взяло свое и он, наконец, смог познать, что такое женщина, в объятиях проститутки, которую ему подарил его приятель. Однако продажная любовь — это все же не то, что нужно нормальному мужчине. Он сделал неловкую попытку поухаживать за приглянувшейся ему девушкой, которая жила в соседнем подъезде, и пригласил ее в кино. Но… она ушла с фильма, не дождавшись конца. Ушла не попрощавшись. И он решил, что с ним что-то не так. Хотя все дело было в том, что ни одна нормальная девушка не захотела бы долго сидеть рядом с парнем, который вместо любовной чуши пытался рассказывать ей о двигателях и топливных смесях.
Вскоре работа над проектом «Жар-птица» стала занимать все его время, и у него уже просто не было времени подумать над тем, что же в нем такого не так. Журавлев в буквальном смысле переселился в гараж, так он любовно называл свою экспериментальную лабораторию, оборудованную по последнему слову техники в одном из цехов Петляковского ремонтного завода в рабочей части города, поэтому уже был вынужден продолжать довольствоваться услугами жриц любви. И до какой-то степени его это устраивало.
Что произошло с ним в это утро? И что заставило его если не пересмотреть свои взгляды на жизнь, то, как минимум, поступить вопреки своим привычкам. Если бы он был поэтом, он, наверное, сказал бы, что после очередного полета «жар-птицы» он достиг совершенства в своем деле. Приблизившись по своему умению к божествам, он прогневил их. И боги решили наказать его, сначала лишив движения верного коня, а затем самого обрекли на сны, полные ужаса и любовного томления.