Последний полет «Жар-птицы»
Шрифт:
В свои тридцать пять он по-прежнему выглядел моложаво, подтянуто и внушительно. Лишь по залысинам на голове можно было понять, что он уже давно не тот юноша, который готов был лезть в драку по любому поводу, при каждом удобном случае, как бывало раньше. Время и большой груз ответственности научили его рассудительности и спокойствию.
Вошедшую вслед на ним женщину он попросил сесть в кресло и подождать. Сам же отошел в соседнюю комнату, где у него стояла аппаратура.
Мария опустилась на мягкое сидение и, закинув на спинку одну ногу, принялась ждать.
– Как
– Все отлично, Андрюша! Я же говорила, – Мария улыбнулась. Она уже наперед знала, что сейчас скажет ей Андрей. «А теперь настройтесь на какие-нибудь приятные воспоминания!»
– А теперь настройтесь на какие-нибудь приятные воспоминания, Мария Анатольевна, мне нужно отрегулировать один канал.
Мария улыбнулась. Для того чтобы она стала частью системы «самолет-человек», ей потребовалось вживлять в запястья два платиновых сверхчувствительных электрода. Они как антенны передавали малейшие нюансы настроения молодой женщины, ее переживания. И, что самое главное, мышечные сигналы, которые могли улавливать специальные датчики в подлокотниках кресла кабины, преобразуя в электрические импульсы. Именно на этом принципе и строилось управление самолетом.
За несколько лет она уже настолько привыкла к этим датчикам, что иногда даже забывала о них. Что, кстати сказать, постоянно приводило к некоторым неприятностям. Особенно при прохождении металлоискателя где-нибудь в аэропорту.
Никто не мог сказать, что могло случиться с организмом женщины после такой операции. Поэтому она находилась под неусыпным контролем Антонова и его лаборатории. Ежедневно специальной аппаратурой с нее снимали показатели всего организма, чтобы можно было отследить малейшие отклонения от нормы.
В компьютере Антонова хранились любые нюансы поведения организма и настроения молодой женщины. Беспристрастный компьютер мог точно определить, голодна женщина или сыта, пьяна или трезва, грустна или весела, чем занималась ночью и с каким настроением проснулась. Как чувствовала себя после дискотеки или посиделок с подругами. Сегодня Антонову надо было получить информацию о ее состоянии после очередного полета. Это было очень важно для дальнейшей отладки системы. Данная информация была бы эталоном, от которого затем отталкивались бы при формировании следующих полетных заданий. Именно поэтому Антонов и спешил с подключением аппаратуры и был недоволен тем, что после приземления произошла заминка, связанная с шампанским. Теперь приходилось ставить фильтр на эмоциональный канал, чтобы компьютер получил информацию только о послеполетном состоянии пилота.
– Мария Анатольевна, положите руки на подлокотники, пожалуйста! – крикнул Антонов. – И, если можно, не двигайтесь несколько секунд.
Мария выполнила команду Антонова.
– Спасибо!
На экране компьютера побежали разноцветные полоски: желтая – сердце, белая – печень, фиолетовая – легкие. Антонов включил кнопку записи. А сам переключился на эмоциональный канал. В левом углу экрана появились новые полоски. Радость, некоторая усталость после полета. Розовый цвет –
– Мария Анатольевна! У вас новый возлюбленный?
– Почему вы так решили?
– Мария Анатольевна, ну вы же знаете, что с компьютером такие уловки не проходят. В вашем розовом цвете появились новые оттенки. Кто он? Как его зовут?
Мария улыбнулась.
– Не важно.
Антонов зафиксировал рядом с розовым цветом оттенки зеленого и голубого. Нажал кнопку «запись». Все, теперь в памяти компьютера появилась метка, как выглядит информационно-цветовое поле в том случае, если Мария не хочет что-то говорить. А также личная информация, некоторая эмоциональная реакция на приятного ей человека.
– Расскажите о полете.
Эти слова не означали то, что ей обязательно надо было произносить слова вслух. Мария просто откинулась на спинку кресла и попыталась еще раз прокрутить в голове все детали полета. Позже Антонов снимет показатели с компьютера самолета и сравнит их с этими. Разница восприятия полета «до» и «после» позволит создать корректирующую программу, которая поможет пилоту принимать решения в несколько раз быстрее, а также исправлять действия пилота более низкого класса или того человека, который обладает меньшими нейропсихическими способностями, чем Мария.
На вспомогательном канале по-прежнему бежали полоски эмоционального состояния пилота. Неожиданно Антонов увидел на этом поле какой-то сигнал, который сначала определил как помеху. Присмотревшись, он понял, что нитевидный сигнал имеет необычный желто-голубой цвет.
В это время датчик физического состояния женщины сканировал брюшную полость. Получалось, что излучение исходило именно оттуда. Странный сигнал! Антонов включил фильтры, но сигнал не пропал, а, наоборот, прибавил в цвете. Прибавил мощность фильтров, но добился только того, что сигнал развалился еще на несколько оттенков. Сомнений не было: он исходил из брюшной полости и принадлежал не женщине. А такое могло быть только в одном случае.
Андрей задумался. Имеет ли он право задать сейчас этот вопрос женщине, или, возможно, это сугубо ее личное дело, которое не имеет отношений к их проекту. Но задумался лишь на секунду. Любое отклонение в организме и психическом состоянии женщины имеет отношение к проекту. Поэтому он не только должен, но и обязан спросить.
– Мария Анатольевна, вы беременны?
На экране компьютера всколыхнулось целое море эмоций. От возмущения до смущения. А затем абсолютно ровным голосом она произнесла:
– Задержка недели две.
Антонов прикинул в уме. Ну да, примерно в это время в утробе матери у эмбриона начинает формироваться головой мозг, а значит, источник для импульсов.
– А отец знает?
– Чей отец? – Мария не поняла вопроса. – Мой или… его?
У нее не повернулся язык сказать «ребенка».
– Твой, конечно. Мне нет дела до мужчин, с которыми вы встречаетесь.
– Жаль, а ведь это мог быть и твой ребенок.
Антонов с силой сжал кулаки…
Андрей Антонов. Десять лет назад.