Последний пожар

Марченко Владимир Борисович

– «Сгорело лето, дым растаял, умчавшись, к синим небесам».

– А дальше? – спросил Тимка, поджимая толстые губы.

– Не помню. Это сочинил Толик. Не смотри, что он не кудрявый, он талантливый, – проговорил Телегин, вытирая стол.

– Говорите, что я вполне гениальный, – отозвался Анатолий. – С гонорара куплю вам по шоколадке и по бутылке пива.

– Пока ты его получишь, я сбегаю в буфет за пирожками.

– …Уже не прилетит. Второй час. Погода нелётная. Откроем НЗ, а послезавтра первое сентября. Пойдём в школу. Две бутылочки

«Лидии» нам не повредят? Короче, беру из нашего золотого запаса последние пять рублей, – проговорил радостно Чикалёв, подавая деньги Смеркалову. – Потому что очередь. В прошлый раз я – ходил в буфет.

В наступившей тишине слышно, как дождь шуршит по стеклам окна. Семён роется в мешках десантников.

– Я – топлю печку, Семён открывает тушёнку. Толя, идёт в буфет. У нас есть сигареты? У нас есть сигареты, – Парни выходят на улицу, Рыжий Тимка с топором отправился искать сухие дрова.

– Неприкосновенный запас наконец-то станет прикосновенным, – сказал Толя, надев поверх куртки длинный плащ Чикалёва.

Еще не разгорелись дрова, еще не открыты по всей форме консервные банки, как вбежал Смеркалов и выдохнул:

– Летит! Ёкэлэмэнэ.

– С чего ты взял? Приснилось, – удивился Семён, снимая кепку с крохотным козырьком.

– Послушайте, айда на улицу.

– Пока сядет, по пирожку съедим, чаю попьём, – проговорил Телегин, надевая кепку – А ведь круг делает с левой стороны. Летнаб обещал собрание провести, итоги собирался подводить. Премией грозил. Значит, горим.

– Вино купил? – спросил, недовольно кривя губы, Чикалёв. Десантники увидели, как с запада, со стороны речки закладывает вираж пожарный вертолёт.

– Собираемся. Печку тушим в первую очередь. Воды нет, – проговорил Телегин, складывая банки в кузов.

Тимка хватает вёдра, в которых обычно готовят пищу в тайге, бежит к большой луже на середине взлётной полосы. Забыл о том, что колодчик они выкопали ещё весной за складом. Среди выкорчеванных пней нашли родник, углубили его, установили из кусков горбылей сруб, когда огораживали питомник.

– А что может гореть в такую сыромень? – удивлялся Телегин. – Палатку не берём. Возьмём брезент. Его легче таскать и оставить не жалко. Палатка – вещь казённая.

– Будем начальство встречать пирогами. – Сказал Толя. – И солью. Вы-то ешьте. Карты не забудьте. Крохотный вертолётик, гулко рубил воздух лопастями. Завис над краем взлётной полосы. Опустился. Из зала ожидания высыпали пассажиры. Вскоре двигатель затих, и концы лопастей беспомощно повисли, остановившись.

Лётчик – наблюдатель – дородный, но моложавый дядя по фамилии Решетняк, протёр загорелую лысину платочком, снял наушники и быстро обрисовал картину пожара, сказав, что вывезут их в пятницу или в субботу, ловко выкатился из кабины, вручив Семёну карту-схему очага. Летнаб остался, чтобы в кабину могли втиснуться пожарные с мешками, ведрами, лопатами, ранцевыми лесными опрыскивателями – «РЛО».

За окнами серело и мутнело

нерезкое изображение рек и речушек, озёр и болот. Светлыми ржавыми пятнами выделялись берёзы и осины. Толик сидел с лётчиком и пытался подремать. Похоже, поспать не дал наследник. Тимка достал карту, сравнил со схемой, которую нарисовал Решетняк. Семён снял фасонистую кепочку, пригладил чуб. Определил, что горит недалеко от Макзыра, за пустой деревней, где проводили содействия. Недалеко кедровая дача. Можно пособирать шишек и поохотиться. Два небольших озера могут быть с утками и рыбой.

+ + +

Через час пожарные десантники брели по мокрому болоту. Ржавая вода хлюпала под сапогами. Блестящими серебряными нитями изредка посверкивали на пожухлой траве паутинки. Остро пахло багульником. Крупные ягоды клюквы начали спеть. Между разрывами, быстробегущих взлохмаченных облаков, выпало скользкое солнце. Резкий болотный запах ила и гниющей травы выходил из болота вместе с шипением и пузырями. Было довольно свежо.

– Пожарчишко так себе, – показывая широкие редкие зубы, говорил ворчливо Толик Тимке – Опять ногу подвернул. Делать нечего летнабу. Увидел костёр – решил, что пожар.

– Нога – не оглобля. Заживёт, – сказал Тимка, рассматривая следы у края болота. – Дождя тут не было.

– Толик, расскажи анекдот, – предложил Семён, идущий впереди.

– Можно подумать, вам нравится по тайге шариться… У пацана моего день рождения. Год исполняется. Галина наготовила всего. Родня придёт, а я тут играю в спасателя тайги и её окрестностей. И вас пригласить хотел…

– Подарки за нами. – Оглянулся Телегин.

– Тима, ты лучше сфотал всей семьёй, – предложил Толя.

– Запросто. Чего молчишь? Вчера надо было это сделать.

Болото кончилось. Пошли кочки. Миленькие бородавки, обросшие осокой. Пожарники вошли в молодой осинник. Красноватые листья, словно крылья множества бабочек, трепетали от ветра. Дышалось легко. Влажный густой воздух, настоянный на грибной прели и осиновых гниющих листьях, заставлял бодрее шагать к месту пожара.

Парни остановились у высокого куста шиповника. Срывая мягкие ягоды, Толик как-то странно посмотрел на Тимку. Дождавшись, когда Семён ушёл вперёд, сказал:

– Тим, хочу тебе стихотворение рассказать, Послушай.

– Читай. У меня подарков нет, но вина стакан налью. Из меня критик неважнецкий. Как бы тебе ласково сказать.

– Ладно. Где плохо – скажи, а где хорошо – не надо, – Смеркалов снял шапку, пригладил редкие желтоватые волосы, и, слегка волнуясь, начал:

«Сентябрь

На покосах чёрные стога,

галки на стогах, как комья грязи,

заметалась рыжая пурга,