Последний присяжный
Шрифт:
Веро отпил кофе и помолчал, видимо, решая, стоит ли отвечать на мой вопрос, потом сказал:
— Да. Он их ненавидел. И желал им смерти так же, как мистеру Пэджиту.
— Тогда зачем его отпустили?
— О его выписке я ничего сказать не могу, мистер Трейнор. В тот момент меня здесь не было. Вероятно, клиника имела на этот счет какие-то соображения.
— Вас здесь не было?
— Я два года преподавал в Чикаго. Когда вернулся, мистера Хатена здесь уже не было.
— Но вы просматривали историю его болезни?
— Да, и, судя по записям, его состояние за время моего отсутствия
— А вы бы его выписали?
— Не могу утверждать. Мне кажется, мистер Трейнор, что я и так уже сказал достаточно.
Я поблагодарил доктора Веро за откровенность и еще раз пообещал хранить тайну. Он попросил прислать ему экземпляр газеты с тем, что я об этом напишу.
В Джексоне я остановился у первого попавшегося «Макдоналдса» и купил чизбургер, потом из автомата позвонил в редакцию, испытывая некоторое любопытство: не пропустил ли я еще какой-нибудь стрельбы? Маргарет вздохнула с облегчением, услышав мой голос.
— Уилли, возвращайтесь как можно скорее, — сказала она.
— Почему?
— С Калли Раффин случился удар. Она в больнице.
— Что-то серьезное?
— Боюсь, что да.
Глава 44
Благодаря облигациям, выпущенным округом в 1977 году, нашу больницу удалось отлично отремонтировать. На первом этаже, в конце коридора, имелась современная, хотя несколько мрачноватая, на мой вкус, часовня, в которой мне однажды довелось побывать с Маргарет и ее родственниками после смерти ее матери. Именно там я нашел Раффинов — всех восьмерых детей с супругами (кроме жены Леона) и двадцать одного внука. Там же был и преподобный Терстон Смолл в сопровождении внушительного количества служителей из его церкви. Исав находился наверху, в отделении интенсивной терапии, возле палаты мисс Калли.
Сэм рассказал, что, проснувшись, она почувствовала резкую боль в левой руке, потом у нее отказали ноги, и вслед за этим стала отниматься речь. «Скорая» отвезла ее в больницу. Врачи были уверены, что изначально случился инсульт, спровоцировавший сердечный приступ. Она была вся опутана проводами и находилась под глубоким воздействием множества лекарств. Последнюю информацию врачи сообщили в восемь часов вечера, состояние мисс Калли описывалось как «тяжелое, но стабильное».
Посетителей к ней не пускали, так что оставалось лишь ждать, молиться и встречать друзей, которые постоянно, сменяя друг друга, приезжали и уезжали. Проведя в часовне около часа, я едва держался на ногах, страшно хотелось спать. Макс, третий по старшинству, но безусловный лидер в семье, распределил ночные часы дежурства. В любой момент по меньшей мере двое детей мисс Калли должны были находиться в больнице.
Около одиннадцати мы еще раз встретились с врачом, он довольно оптимистично
— Идите домой и отдохните, — посоветовал он. — Завтра предстоит долгий день.
Оставив в часовне Марио и Глорию, мы дружно отправились в дом Хокутов, где, усевшись на боковой веранде, поели мороженого. Сэм повез Исава в Нижний город. Я был рад, что остальные Раффины остались у меня.
Из тринадцати взрослых, находившихся в доме, лишь Леон и Стерлинг, муж Карлотты, не были трезвенниками. Я откупорил бутылку вина, и мы втроем запили им мороженое.
Все чувствовали себя вконец обессиленными, особенно дети. Убийство в здании суда, перестрелка, паника, самоубийство человека, так долго терроризировавшего город, — все случилось утром, но казалось, будто с тех пор прошла целая неделя. Около полуночи Эл собрал всю семью в холле на последнюю в тот день молитву «цепочкой», как он выразился: каждый взрослый и каждый ребенок должны были возблагодарить Бога за что-то свое и попросить его исцелить мисс Калли. Сидя на диване между Бонни и женой Марио и крепко держа их за руки, я ощущал присутствие Господа и веровал, что с моим бесценным другом, а их матерью и бабушкой все будет хорошо.
Два часа спустя я лежал в постели без сна, и в голове звучали ружейные выстрелы, глухой звук пули, вонзившейся в Дэнни, и крики, последовавшие за этим. Я прокручивал в голове каждое слово из того, что поведал мне доктор Веро, и пытался представить себе, в каком душевном аду несчастный Хенк Хатен прожил свои последние годы. Зачем же ему позволили снова жить среди нормальных людей?
И конечно, я тревожился за мисс Калли, несмотря на то что она находилась под надежным и неусыпным врачебным присмотром.
Наконец я все же заснул часа на два. Проснувшись, спустился вниз. Марио и Леон пили кофе на кухне. Марио час назад вернулся из больницы, там все оставалось без перемен. Они уже обсуждали строгий план снижения веса: семья намеревалась заставить мисс Калли неукоснительно придерживаться диеты после выхода из больницы, пить витамины, совершать ежедневные долгие прогулки на свежем воздухе и регулярно консультироваться с врачом.
Говорили они о новом режиме здоровой жизни очень серьезно, хотя все знали, что мисс Калли будет делать только то, чего захочет сама.
Несколькими часами позже я начал паковать в коробки кучу хлама, скопившегося у меня в редакции за девять лет, и расчищать кабинет. Новым редактором оказалась приятная дама из Меридиана, штат Миссисипи, она хотела приступить к работе уже к концу недели. Маргарет предложила мне свою помощь, но я хотел все сделать сам, не спеша, предаваясь воспоминаниям, которые вызывала каждая папка, каждая бумажка из ящика стола.
Книги мистера Коудла в конце концов были сняты с пыльных полок, где покоились с незапамятных времен, задолго до моего прибытия. Я собирался перевезти их домой и сложить где-нибудь на случай, если вдруг обнаружится какой-нибудь наследник и станет задавать вопросы.