Последний путь под венец
Шрифт:
– Извините за беспокойство, но у меня к вам важное дело, которое не терпит отлагательства, – сказал молодой человек.
Комплекция у него была субтильная, а голос совсем наоборот – густой, сильный альт.
– Гательства, гательства, – затейливо выругалось разбуженное сочным голосом подъездное эхо.
– Закройте дверь! – с отчетливым неудовольствием потребовало скрипучее сопрано из соседней квартиры.
Ирка покосилась на дерматиновую дверь, глазок которой поблескивал непримиримо и грозно, как оптический прицел, и спросила, дополнительно понизив голос:
– Какое
– Дверь! – взвизгнула невидимая старушка соседка.
Ирка крепко взяла юношу за хрупкое (в сравнении с ее собственным) плечико, переставила гостя с лестничной площадки в прихожую и закрыла дверь.
Молодой человек быстро огляделся и чутко пошевелил длинным носом.
В квартире густо пахло вареным мясом, капустой и пригорающим луком.
– За мной! – вполголоса скомандовала Ирка и порысила в кухню, торопясь спасать зажарку для борща.
Пенсионерка Тамара Макаровна Хлопова юркой ящеркой выскользнула на лестничную площадку, и дверь квартиры прикрылась за ней моментально, словно дерматиновые волны обивки были приклеены к крыловидным лопаткам бабушки. Мелко подрагивая склоненной к плечу головой, старушка скосила глаза и чутко прислушалась.
Снизу донесся переливчатый девичий смех. Во дворе бодро зарычала машина.
– Опять шалава Юлька подъездную дверь нараспашку бросила! – плаксиво пожаловалась Тамара Макаровна копощащемуся в углу паучку и набрала в грудь побольше воздуха.
Паучок замер.
– Юлька, убью заразу, закрой дверь! – визгливо проорала старушка.
– Верь, верь, верь! – подтвердило страшную угрозу впечатлительное подъездное эхо.
– Вот дура старая, психопатка! – прозвучало снизу.
Фигуристая девчонка, уже спустившаяся с крыльца во двор к кавалеру, досадливо передернула плечами, повернулась, снова взбежала по ступенькам и с недевичьей силой толкнула подъездную дверь.
Нестандартно большая – по размеру парадного подъезда «сталинского» дома – бронированная плита с размаху ударилась в укрепленный металлический косяк, и стены здания содрогнулись, как от близкого бомбового удара.
В квартире на третьем этаже певуче зазвенела посуда.
– Это что? Землетрясение? – завертел головой рыжий гость.
– Вряд ли, – безразлично пробормотала Ирка, энергично перемешивая содержимое сковородки.
– При землетрясении надо встать в дверном проеме, – авторитетно сообщил молодой человек, безотлагательно занимая соответствующую выгодную позицию на входе в кухню. – Это наиболее безопасное ме…
И тут большое фарфоровое блюдо, сорвавшись с трехметровой высоты, накрыло рыжую голову знатока подобием плоской шляпы.
– …сто-о-о-о, – простонал, договаривая, несчастный юноша и сложным винтообразным па, идеальным для фигурного катания, перешел из вертикального состояния в горизонтальное.
– Серьезно?
Ирка обернулась, ахнула и рискованно притиснула к груди спелый помидор.
Она соединила взглядом тело на полу и пустое место в ряду декоративных тарелок, украшающих стену над дверным проемом, и все поняла:
– Красота – это страшная сила!
– Вот зараза! – с нездоровым удовольствием обругала
Опыт подсказывал ей, что какая-нибудь другая зараза из числа безответственных жильцов непременно распахнет злосчастную дверь буквально через секунды.
Тамара Макаровна за восемьдесят лет неплохо изучила человеческую природу. Людям надо несколько раз подряд наступить на грабли, иначе до них не доходит.
Снизу действительно донесся металлический скрежет, наводящий на тоскливые мысли о темницах и склепах, но почти сразу за этим предательским звуком последовал умиротворяющий лязг, означающий благополучную смычку двери с косяком.
Бабушка Хлопова удовлетворенно кивнула и прошмыгнула в свои покои со скоростью, не оставившей никакого шанса насекомым агрессорам.
В соседней квартире Ирина Максимова, окаменевшая наподобие Буриданова осла (только на двух ногах), решала непростую морально-этическую задачу: кого ей спасать первым – свой фирменный борщ или незнакомого молодого человека?
Юноша лежал тихо, а вот содержимое сковородки и кастрюльки, напротив, активно привлекало к себе внимание нездоровым клокотанием и бульканием.
Ирка вышла из оцепенения, дерганым движением робота потянулась выключить конфорки и шагнула к телу на полу, по-прежнему прижимая к взволнованно вздымающейся груди забытый помидор.
Настойчивый стук в дверь вынудил ее продолжить движение дальше, нежели того требовала гуманная миссия сестры милосердия. Осторожно перешагнув через павшего гостя, Ирка прошла в прихожую и распахнула дверь, от полноты чувств забыв умерить свою богатырскую силушку. Распахнувшаяся дверь зацепила металлическую лестницу на стене, и та загудела, как церковный орган. Звук и без того негромкого выстрела это скрыло полностью! Однако бдительная бабушка Хлопова в своей квартире исправно отреагировала на своеобычный раздражитель.
– Дверь! – с радостной готовностью воскликнула она, торопясь вернуться на командно-сторожевой пост на лестничной площадке. – Ну, так я и знала!
Дверь соседней квартиры действительно была открыта всем ветрам, мухам и взглядам!
И ведь было на что посмотреть!
В символической раме дверного проема, являя собой передний план чертовски интригующей картины, замер некто в черном, включая шапку-маску, с пистолетом в руке. Чуть дальше, в прихожей, крупногабаритным ядром композиции лежало чье-то могучее тело («Ногами вперед!» – машинально отметила Тамара Макаровна). За ним, как речушка за горной грядой, извилистой линией протянулось еще одно тело, потоньше.
Шокированная пенсионерка громко ахнула. Некто в черном выпрыгнул из условной рамы эффектной картины и толкнул бедную старушку так, что та упала, заклинив собственным телом дверь своей квартиры.
Темная сторона силы определенно побеждала светлую!
Тамара Макаровна беспомощно лежала на спине, глотая воздух.
Граждане, лежащие по другую сторону лестничной площадки, тоже молчали как убитые.
Некто в черном беспрепятственно удирал, проворно пересчитывая ногами ступени.