Последний рассвет
Шрифт:
– Это кто – Фролов? – нахмурился Антон.
Среди фигурантов по делу Панкрашиной такой фамилии не мелькало.
– Это свидетель по Генкиному делу… Ты не думай, – заторопился Роман. – Это не самодеятельность, мне Сергей Кузьмич разрешил с ним побеседовать. Если не веришь – спроси у него. Он и телефончик мне дал сам.
– Да верю я, верю, – рассмеялся Антон. – Ты мертвого уговоришь, Ромка, тебе не оперативной работой надо заниматься, а политикой. И когда ты планируешь провести первый открытый урок?
– Да хоть сегодня! Давай я сейчас позвоню Фролову, и, если он может, прямо сегодня
Антон уже жалел о том, что согласился тратить время на какого-то геймера. Конечно, убийство оперативника – это серьезно, но кто сказал, что собственные дети значат меньше? Он мог бы, например, поехать домой и провести время со Степкой и Васей, поиграть с ними или хотя бы вместе мультики посмотреть. Отец называется! А он вместо этого будет сидеть и слушать, как Ромчик Дзюба в тренировочных целях ведет оперативный опрос. Глупость какая-то! Одна надежда: Антону повезет, и свидетель по фамилии Фролов не сможет сегодня с ними поговорить.
Но Антону не повезло.
Договорились встретиться в тихом малолюдном баре неподалеку от метро: с тех пор, как именно в этом заведении почему-то запретили курение, посетителей совсем не стало, и всегда можно было рассчитывать на свободный столик и спокойный разговор. А отсутствие шума особенно важно в тех случаях, когда запись разговора ведется на диктофон. Антон давно заприметил это уютное местечко, переориентированное в последнее время преимущественно на семьи с детьми: молочные коктейли, фруктовые разноцветные соки, десерты в виде персонажей мультфильмов и сказок, сладкие блинчики и все прочее, что с таким удовольствием потребляет малышня. Днем, особенно в выходные дни, здесь бывал занят каждый столик, а вот по вечерам – благодать.
Дзюба, едва войдя внутрь, смущенно покосился на Антона.
– Давай, – улыбнулся Сташис. – Не стесняйся, пока твой свидетель доедет, ты успеешь попробовать все, что понравится.
Понравилось Дзюбе многое, особенно шоколадный торт, который он предварил двумя порциями горячего яблочного штруделя с ванильным мороженым. Когда появился свидетель, стол был убран, и никто не сказал бы, что еще несколько минут назад здесь безумствовал вечно голодный молодой сыщик.
Денис Фролов, неброский, но симпатичный мужчина примерно одного с Антоном возраста, улыбчивый и энергичный, против применения диктофона ничего не имел. Дзюба начал задавать вопросы, а Антон молча сидел рядом и делал пометки в блокноте, то и дело поглядывая на часы: он с точностью до минуты описывал поведение Фролова, его позы, изменения выражения лица, вообще любые реакции.
– Я вроде все уже рассказал вашим сотрудникам, – заметил Фролов. – Или вы их перепроверяете?
– Ни в коем случае, – помотал головой Дзюба. – Я буду спрашивать о другом. Меня интересуют конфликты, которые могут случаться между игроками.
– Конфликты? – Брови Фролова полезли на лоб. – Неужели вам это интересно?
– Интересно. Я сам не геймер, – пояснил Роман. – Поэтому мои вопросы могут показаться тебе глупыми, но ты уж потерпи, Денис. Я разобраться хочу. Какого рода конфликты бывают? Из-за чего? Насколько серьезные? Как они разрешаются?
– Понял. – Фролов уже вполне серьезно кивнул и с сожалением объяснил, что сам он играет не очень давно,
– Вы почитайте чаты – сразу все поймете, – посоветовал Фролов.
Судя по тому, что Роман промолчал, Антон понял, что про чаты оперативник не подумал, иначе давно уже нашел бы возможность почитать переписку игроков.
– А могут быть конфликты, которые проходят мимо внимания общественности? – задал Дзюба следующий вопрос. – То есть конфликт есть, и серьезный, но о нем никто не знает?
– Конечно, – пожал плечами Денис. – Начало свары обычно все слышат, а потом геймеры переходят в «личку» и уже там выясняют отношения. К личной переписке никто из посторонних доступа не имеет.
– Насколько серьезны эти конфликты? Убить из-за них могут?
– Да запросто! – тут же отозвался Фролов, потом смущенно улыбнулся и уточнил: – Во всяком случае, мне так кажется, исходя из уровня агрессивности и интеллекта некоторых игроков.
Антон увидел, как напряглось лицо Дзюбы: он подошел к самому важному для себя моменту.
– Некоторых игроков, говоришь? А кого именно? Можешь назвать самых злобных, тупых и агрессивных?
Фролов призадумался, потом начал неуверенно перечислять:
– Ну, например, Лопатой-не-убьешь, или Шкатулка, или вот еще Рикки.
– Как ты сказал? – изумленно переспросил Роман. – Лопатой-не-убьешь? Это что?
– Это ник такой, – улыбнулся Фролов. – У нас народ знаешь как изощряется? Например, есть игрок с ником Дети хоронят коня.
«Да, – подумал Антон, наблюдая одновременно за Фроловым и за Дзюбой. – Геймеры – это совсем особенные люди, и мозги у них устроены не так, как у остальных людей. Отдельное сообщество со своей субкультурой, своим языком и своим моральным кодексом. Может, Ромка не так уж и не прав в своем стремлении их узнать и хоть немного понять. Сегодня они просто свидетели, а завтра, глядишь, и фигуранты по делу, к ним придется подходы искать и просчитывать их поведение, а как просчитаешь, если не понимаешь их менталитета?»
– А как этих, ну, Рикки и Лопату, на самом деле зовут? – спросил Дзюба.
– Понятия не имею.
– А вообще вы знаете друг друга в лицо или хотя бы по именам?
– Далеко не всегда, – покачал головой Денис. – Если кто-то в разговоре скажет свое имя – тогда знаем. Бывает, люди находят общую тему, общий интерес, обмениваются телефонами и общаются лично уже вне игры. Или в личке переписываются, или встречаются в реале. Ну и, конечно, каждый клан один-два раза в год собирается, снимают зал в хорошей пивнухе и приходят лично познакомиться, кому интересно. Но поскольку я недавно играю, то на такой сходняк еще не попадал. Так что почти ничего ни о ком не знаю.