Последний реанорец. Том VIII

Павлов Вел

Пять неотложных заветов магии Реанора.

Представить. Возобладать. Принять. Обуздать. Приказать.

Приди и явись на зов реанорца, своевольная и капризная потаскуха жизни! Я приказываю тебе…

Целебные потоки Реанора… Эфир жизни… Искра восстановления…

Само собой, ни о каком исцелении нельзя и говорить в текущих обстоятельствах без рунного тела, да и нужно сейчас отнюдь не это. Мне необходим импульс. Маленький толчок всех застопорившихся

функций в организме, но жизненно важными были движения в резервах. И эта потаскуха дала мне этот толчок. Нехотя и брезгливо.

– Фууука… неплахо…тарная!
– пробулькал я сквозь боль, продолжая захлёбываться отвратной и вонючей жижей.

Как ни странно, но проклятия под напором эфира подействовали вдвойне лучше, не миновало и пары мгновений, как оба застопорившихся резерва вновь начали набирать ход, боль в организме стала не такой мучительной, а затем пришло осознание того, что тело вновь подчиняется своему законному владельцу.

Покажись алая дрянь!

Постулат реанорского берсерка…

Хватило доли мгновения, чтобы оказаться на поверхности той самой кровавой жижи. А стоило откашляться от противной слизи и оглянуться по сторонам, то ничего кроме огромного и отвратительного желудка чудовища, что напоминал собой отвратный и вонючий резервуар с мерзкой жидкостью и различным мясом, которое некогда было порождениями Катаклизма, не обнаружил.

Однако уже в следующую секунду откуда-то сверху начали сваливаться обгорелые туловища и части кусков человеческой плоти.

Твою мать! Этого еще не хватало! Это же…

– Кусок дерьма и сраный пережиток ушедшей эпохи!
– прорычал я, начиная заводиться, высвобождая на всю мощь ауру молнии и силу духа, а эфир стал медленно выходить из-под контроля.
– Бездной клянусь, ты труп!!!

Никогда бы не подумал, что науку мастера Уартерата можно использовать и таким образом, а ведь он не единожды говорил, что неуязвимые монстры, изнутри не так уж и не неуязвимые. Правда, там имелось в виду совсем иное, но кто знал, что я окажусь в такой беспрецедентной и дерьмовой ситуации. В данный момент для меня это не более чем райские кущи.

И в голове самопроизвольно сформировался попросту безумный план, хотя когда было иначе?

– Тупая скотина!
– загрохотал с ненавистью в голосе я, быстро наращивая в теле всю доступную мощь. И за пяток мгновений приблизившись к стенке желудка вонзил в него вначале один джад, а после и другой, однако ничего не произошло и не найдя ничего лучше я стал карабкаться к краю пищевода.
– Ты сожрал не того реанорца, падла! Ты сам себе подписал смертный приговор!

Если это умирают те, кто я думаю, то продержитесь еще немного и не вздумайте подыхать все до единого. Иначе пленю древнего лича, притащу его к вашим могилам, подниму вас мертвецами и уже самолично прикончу тупоголовых болванов.

Правда, вынужден был признать, что без ноги и с мучительной болью по всему телу передвигаться было неудобно и тяжело. Когда я уже был у пяти разных пищеводов, один из джадов пришлось загнать как можно глубже в стенку и опереться на него уцелевшей ногой. И пока правая рука всё еще держалась за второй джад, левой я тотчас призвал громовое копьё и, невольно сконцентрировавшись, отдался во власть слуха.

Звуки яростного пламени гидры. Крики умирающих

людей. Урчащие звуки и шелест перерабатываемой плоти, где-то внизу. И наконец, я смог ощутить столь желанный звук биения массивного сердца.

– На всё воля Бездны! Совсем скоро рунное тело будет со мной!
– безумно и садистски рассмеялся я, невзирая на боль и страдания, пока левая рука направляла копьё в нужную сторону, ориентируясь лишь на слух.
– Надеюсь, твоё проклятое сердце мне не понадобится для дальнейшего развития. А теперь прощай, кусок аллармского дерьма! Мёртвым ты будешь полезнее, чем живым! Ты ответишь за ногу этого реанорца!..

Пагуба дома Нор-Ата… Разрубающий вал…

Пагуба дома Нор-Ата… Рассекающий вал…

В завершение, сгусток квинтэссенции силы столпа империи как раз подошел к своему пику и под собственный безумный хохот с губ сорвалась та самая молитва реанорская молитва.

Аре кате ла тийз нор ам эс фэр …

А теперь…

Истребление кровавой молнии Реанора…

* * *

Битва длилась от силы минуту или максимум две, однако за это время увести саму гидру удалось всего на несколько сотен метров прочь от первоначального места и за такое невзрачное достижение пришлось заплатить жизнями более десятка изгоев. Две вспомогательные группы были полностью уничтожены, а на ногах от общего количества людей оставались лишь те самые столпы, но даже они уже оказались на грани, и из последних сил каким-то чудом тем удавалось защищаться и всячески укрываться от вездесущего пламени гидры благодаря изменившемуся ландшафту.

За столь непродолжительное сражение вся местность в радиусе километра стала преображаться в настоящее озеро, однако вода быстро испарялась, создавая подобие огромной воронки и это невзирая на то, что беснующееся бедствие явило только половину от своего тела и лишь пять свирепых голов.

Как ни странно, но из всех уникумов самыми полезными оказались лишь двое. Долгорукий и Огинская. С самого начала битвы Ольга и её стихия воды сосредоточились на защите соратников. Свет Алексея был спасательным кругом для остальных столпов, потому как постоянно ослеплял то одну, то другую голову гидры, а вот пламя Пожарского оказалось попросту бесполезным, так же как и ветер и земля Корецкого и Орлова. И эта троица была постоянной наживкой во время битвы.

Вот только с самого начала силы были совсем не равны.

– АРТЁМ!!!
– заорал во всё лёгкие заметно обгоревший Долгорукий, в очередной раз успешно ослепив сразу две головы и перекрикивая звук ревущего пламени.
– ЗАБИРАЙ ТОЛЮ С АРСЕНИЕМ И УХОДИТЕ!!! НЕТ СМЫСЛА ПОДЫХАТЬ ВСЕМ!!! Оленька, ты уж прости, милая, - с грустной улыбкой обернулся к девушке княжич, которая была за его спиной и сопротивлялась еще одной голове.
– Но нам с тобой придется остаться.

– Я понимаю, - вымучено ухмыльнулась и кивнула смертельно бледная графиня, у которой правая часть тела сильно пострадала от огня чудовища, а затем, отводя взор от головы гидры, она обратила глаза на водяной защитный купол.
– Ты тоже меня прости, Лёша, - вдруг выдохнула резко та, будто стала задыхаться.
– Но кажется сил у меня почти не остал…