Последний резерв
Шрифт:
Дом быстро превратился в пылающий костер. Порыв ветра опалил диверсантов горячим дыханием. Люди, пятясь, отошли назад.
Сержант кивнул водиле, стоявшему к нему ближе всех:
— Займитесь остальными.
— Всеми?
Сержант обернулся, чтобы заорать на него, но передумал и сказал совершенно спокойно:
— Я думал, ты дурак, раз попал в плен. Сейчас вижу, что ты полный идиот, который не понимает простых команд.
— Тогда все произошло так неожиданно. Раз — и все полыхает. Прямо как сейчас!
— Выполнять! — В его хриплом басе звучал равнодушный
Сержант отвернулся, выискивая новую цель.
— Гранаты к бою! — дал петуха офицер и писклявым детским фальцетом скомандовал: — О-огонь!
Солдаты начали бросать в окна гранаты. Двухэтажных домов было мало; в основном поселок был застроен одноэтажными приземистыми коробками, выкрашенными в белый цвет. У одного домика от взрыва обвалилась крыша. Здания поджигали термитными шашками. Жгли все, что поддавалось огню. Улицу затянуло дымом. Першило в горле.
Местные жители поначалу надеялись отсидеться в домах. Может, все обойдется. Не обошлось. Люди выскакивали из пылающих строений на улицу, попадали под перекрестный огонь и падали, скошенные пулями. В дыму становилось трудно понять, где свой, а где враг. Охотники за партизанами взялись за ножи, чтобы не попасть в товарищей.
Сержант сжимал в руке длинный разделочный нож, трофей из разгромленного партизанского отряда. Летчик прыгал по улице с окровавленным самодельным копьем и вопил во весь голос: «Добро пожаловать в лучший из миров!»
В этом хаосе Райху нельзя было ошибиться. Они еще не выполнили основной задачи — не нашли и не уничтожили врага, из-за которого была предпринята вся эта дерзкая операция.
За время боя, а точнее, побоища, они больше ни разу не услышали выстрелов чужого оружия. Может, партизаны успели уйти? Лейтенант снова и снова рыскал среди пожарищ, между бойцами и носившимися полуодетыми местными жителями, рискуя получить пулю.
Из дыма выскочил мужик в майке и трусах, но с кухонным ножом в руке. На ногах были домашние тапочки со смешными пушистыми помпончиками. Он ударил зазевавшегося водителя в грудь. Лезвие вошло почти по рукоятку. Не везло сегодня «зажигалкам». Сказывалось отсутствие боевого опыта. Не дожидаясь, когда водила упадет, колонист двинулся к офицеру, по-бычьи наклонив голову.
Он держал нож лезвием вниз. Угрожающе, но дилетанта сразу видно. Таким манером только тыловиков необстрелянных резать.
Райх даже не стал стрелять в набегавшего на него врага. На такого жаль тратить патроны. Лейтенант, как на образцово-показательных занятиях, сделал шаг в сторону и резко выбросил вперед винтовку, под углом снизу вверх. Ствол по самую мушку вошел под нижнюю челюсть. Провернув оружие, офицер дернул его на себя, уходя с линии атаки. Мужчина по инерции сделал еще несколько шагов и, словно наткнувшись на невидимую стену, тяжко опустился на колено в дорожную пыль. Нож так и остался в его руке. Спецназовец без замаха ударил прикладом по шее, метя в основание черепа. Громко хрустнули шейные позвонки. Враг упал ничком, уткнувшись лицом в землю. Человек был мертв, а тело продолжало жить. Ноги дергались, повинуясь последним сокращениям
Асмус равнодушно переступил через агонизирующее тело, не желавшее умирать.
В конце улицы раздался мощный взрыв. Во все стороны полетели обломки. В горевшем здании от жара детонировали боеприпасы.
«Хорошо! Просто замечательно! — подумал командир маленького отряда. — Одной партизанской базой меньше».
Его совесть была чиста. Они не ошиблись!
С той стороны повалил особенно едкий дым, который облизывал людей, низко стелясь по земле.
— Все за мной! — крикнул Райх.
Солдаты начали стягиваться к офицеру. Задыхаясь в дыму, они уже плохо понимали, что к чему. Кругом бушевал огонь, перекидываясь с крыши на крышу.
Маленький отряд растянулся редкой колонной. Шли, держась середины улицы, в сторону, противоположную рвущимся боеприпасам. Поселок вовсю полыхал.
За околицей огонь уже не мог дотянуться до охотников. Они цепью окружили горящий поселок. Расстояние между некоторыми бойцами достигало пятидесяти метров. Но и в эту редкую сеть, поставленную профессиональными охотниками на людей, попадалась добыча.
Сержант вразвалочку подошел к офицеру.
— Я дурею от этих гражданских, — радостно оскалился в улыбке заместитель. — Всегда на это покупаются.
Он тягуче сплюнул и с чувством добавил:
— Слабаки! Против нас кишка у них тонка.
— Не стреля-а-ай, — проныл, почти проплакал Райх писклявым детским голосом и подмигнул последнему из оставшихся в живых водителей топливо возов.
Тот оторопело смотрел на своего нового командира.
Внешний вид высокого широкоплечего человека с холодными немигающими глазами не вязался с детским жалобным голоском, доносившимся из луженой офицерской глотки. Не верилось, что его голосовые связки могут издавать что-то, кроме рубленых коротких команд и четких приказов.
Из горящих домов с криками ужаса продолжали выбегать полуодетые люди. Огонь гнал их из-под защиты родимых стен. Они выскакивали из огня, чтобы напороться на огонь спецгруппы. Местных били одиночными выстрелами в упор. Иногда раздавался треск короткой очереди. Охотники на людей с головой окунулись в привычную стихию разрушения и выныривать, похоже, не собирались.
Поселок лесозаготовителей горел. Живых в нем больше не было, только обугливались трупы, большие и маленькие.
Вдали, на дороге, появилось небольшое облачко. Вскоре донесся еле различимый басовитый гул.
В сторону пепелища, еще недавно бывшего поселком колонистов, пылила армейская колонна. Бронированной змейкой извивалась техника. Пыль поднимали боевые машины огневого прикрытия на воздушной подушке. В центре сыто урчали двигатели гусеничных транспортеров с тяжелой пехотой.
Недавно здесь разгромили тыловую колонну обеспечения. Сожгли несколько бензовозов. Командование теперь не рисковало перебрасывать людей и материальные средства без мощного прикрытия. А еще месяц назад этот район был отмечен как спокойный, не попавший в зону действия партизан.