Последний роман Владимира Высоцкого
Шрифт:
В очередной раз проявил организаторские свои способности верный друг и покровитель Левон Кочарян – уговорил режиссера картины «Стряпуха» Эдмонда Кеосаяна взять Владимира на съемки: нельзя бросать талантливого парня на произвол судьбы, он и так чувствует себя одиноким, всеми забытым. Молодой режиссер поднял руки и сдался: как скажете, Левон Суренович. И Владимир безропотно отправился на Кубань.
Роли своей – разудалого тракториста Андрея Пчелки – да и самого фильма Высоцкий попросту стеснялся. Другу Кохановскому сообщал: «Ничего, кроме питья, в Краснодаре интересного не было, стало быть, про этот период – все». «Он тогда, – деликатно рассказывала исполнительница главной роли Светлана Светличная, – чуть-чуть попивал
Но самое ужасное – создатель фильма украл у Высоцкого голос! Как рассказывала участница картины Валентина Березуцкая, «режиссер не дал нам, поющим артистам, исполнить песни. Мы только рты под «фанеру» разевали. Володя Высоцкий тоже хотел сам спеть, но ему не дали. Фонограмму записали заранее в студии «Мосфильма» с песнями хора радиокомитета. За Володю пел один из солистов хора. Даже текстовую «озвучку» провели дублеры».
И Высоцкий по примеру чеховского Ваньки Жукова не ложился спать, а, разложив перед собой измятый лист бумаги, писал: «На Большой Каретный, дедушке Левону Суренычу. Милый дедушка, забери меня скорей отсюдова! Эдик меня обижает…»
А вот Светличную режиссер не обижал, после «Стряпухи» актриса оказалась нарасхват. И белокурую искусительницу после уникальной по тем временам имитации стриптиза в фильме Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» сразу нарекли «секс-символом советского кино». Скромница вяло отнекивалась: «Просто я первая женщина, которая сыграла… сексуальную роль, которую смотрят пять поколений… Меня даже первоклассники сейчас встречают и кричат вслед: «Не виноватая я! Он сам пришел!..»
Но затем Светлана надолго выпала из обоймы успешных киноактрис, даже начала терять профессиональные навыки. Скажем, в сериале «Место встречи изменить нельзя», когда не пошла важная сцена, она закомплексовала и даже расплакалась. «Володя Высоцкий меня спас, – вспоминала Светлана. – Он сказал Говорухину: «Слава, ты знаешь, она не должна в кадре реветь. Когда приходит беда, женщина обычно начинает стирать или мыть посуду…» Это было как раз для меня. А еще он предложил называть мою героиню не по имени-отчеству, а просто Надюшей. И сразу стало как-то легко. Я была очень благодарна Володе…»
Потом он придумал эпизод, намекающий на дальнейшее развитие особых отношений Жеглова и Надюши. Ведь должна же быть у капитана ОББ любимая женщина! По его идее, когда операция поимки бандитов закончилась, все опера должны были собраться в ресторане отметить это событие. И в зал по лестнице спускался бы он, Жеглов, держа под руку Надюшу, то бишь Светличную. Зритель, он у нас умный, убеждал он Говорухина, сразу поймет, что у Жеглова появилась любимая. Он даже присмотрел один одесский ресторан, где можно было все это снять. Но эпизод остался лишь в фантазиях Владимира Семеновича и памяти Светланы…
«Я очень рада, что судьба свела меня с Володей, – признавалась Светлана. – Не могу сказать, что он был моим близким другом, но всегда был рад меня видеть… Когда я встречалась с Володей, он был для меня кумиром, а я была просто коллегой. Я даже робела…»
– …Володь, почитай-ка сценарий. Может интересное кино получиться, – таганский премьер Коля Губенко положил перед Высоцким серенькую тетрадку – «Геннадий Шпаликов – «Я родом из детства».
– Хорошее название… По-моему, Экзюпери сказал: все мы родом из детства, словно из какой-нибудь страны. Да?
– Угу, – кивнул Губенко.
– А ты что же?.. – поинтересовался
– Петрович не отпустит – раз. А потом, я уже занят в другой картине. Так что Турову я сообщил, что не смогу. Жаль, честное слово. И сценарий классный, и режиссер как будто бы неплохой. Я ему, кстати, о тебе говорил. Он обещал подумать… В общем, почитай, мой тебе совет…
Весной 1965-го Высоцкого вызвали на пробы в Минск. «Приехал с женой, – вспоминала костюмер «Беларусьфильма» Алла Грибова. – Жили они в общежитии… Там же мы и собирались, в основном «киряли». Но Володя чаще пел. Он показался тогда очень мягким в общении человеком».
После проб состоялся разговор с режиссером-постановщиком Виктором Туровым. Хороший разговор, обстоятельный, душевный. Видя, что Володя посматривает на часы, Туров спросил: «Что, опаздываешь?»
– Да, поезд через сорок минут. Завтра – кровь из носу – надо быть на Таганке. Иначе «шеф» меня живьем сожрет!
– Ерунда! – махнул рукой Виктор. – Утром улетишь.
Они отправились на вокзал, сдали билет, вернулись к Турову и проговорили уже до утра. А с рассветом помчались в аэропорт. «И вот когда Володя уже уходил за турникет – бежать к самолету, – рассказывал Туров, – он вдруг повернулся и сказал: «Витя! Возьми меня. Увидишь – не подведу!» Самые обычные слова. Но было что-то в его голосе такое…»
Высоцкого утвердили на роль фронтовика-танкиста с третьей попытки. А вот исполнительницу главной роли Елену Добронравову худсовет безоговорочно «зарубил». Аварийно спасать картину, которая фактически уже была снята, вызвали из Ленинграда Нину Ургант. «Основные сцены переснимались, – рассказывала актриса, – а средний план оставляли как есть, так как по фигуре мы с первой исполнительницей роли были похожи».
По фигуре – возможно. Но не по степени самоотдачи. После того как отсняли трагический эпизод получения похоронки, Нина Николаевна на два месяца попала в больницу – у нее отнялись руки: «Я так волновалась, что к съемке похудела на 15 килограммов. Режиссер все объяснил, я приготовилась. А когда начали снимать и я взяла похоронку – не закричала, не заплакала. Просто вдруг повернулась и пошла, ничего не видя, карабкаясь по поленнице дров, пока не провалилась куда-то и не замерла…»
С Высоцким у нее с первой же встречи образовалась добрая симпатия. «Прихожу на студию, – вспоминала она, – с табуреточки поднимается молодой человек. «Здравствуйте, Нина Николаевна. Я – Володя Высоцкий», – ростом мне по плечо, щеки розовые. А нам играть про любовь! Увидев мое лицо, он сказал: «Не огорчайтесь, ради бога, я на экране получаюсь мужественный…»
Коллеги-кинематографисты знали: всякий раз на съемках Нине непременно нужно кем-то увлечься. А потому влюблялась она часто и самоотверженно, правда, большей частью платонически, но все равно всегда жила и работала под сильным напряжением. Но никаких иных отношений, кроме дружеских, с Высоцким не было. Говорила: «Ни с моей стороны, ни с его… Значит, в этот момент я была занята…»
Тем более в Белоруссию наезжала Людмила, даже с сыновьями, и в киногруппе потешались над молодыми родителями: «У вас что, света не было?»
С Ургант Высоцкий по-настоящему сдружился. Время от времени бывая в Питере, Высоцкий непременно наведывался в дом Нины и ее мужа Кирилла Ласкари [2] на улице Римского-Корсакова. Это были не просто развеселые застолья. Рождались какие-то творческие проекты. В соавторстве с Ласкари Высоцкий собирался сделать авантюрный мюзикл по повести Алексея Толстого «Необычайные приключения на волжском пароходе». И либретто было сочинено, песни к нему были написаны. «В Министерстве культуры, – рассказывал Кирилл, – нас встретили жизнерадостные тети и дяди… Успех превзошел все наши ожидания. Окрыленные, мы покинули гостеприимных хозяев». Но к постановке мюзикл не допустили. Правда, спектакль потом все же состоялся. Но уже после смерти Высоцкого и без его песен.
2
Ласкари Кирилл Александрович (1936–2009) – балетмейстер, литератор, заслуженный деятель искусств РФ, сводный брат А. Миронова.