Последний рубеж

Стерхов Андрей

– Ответ понятен?

– Еще бы! Мало того, я начинаю догадываться, почему вы носитесь с арбалетами. Ружья вам только мешать будут. Ага?

– Есть арбалеты, зачем на ружья тратиться? – пожала плечами Тыяхша. – В старом оружии есть минусы, но зато все просто и надежно – натянул тетиву и выстрелил.

– Вот и я про то же, – поддакнул Влад. – Натянул и выстрелил. А выстрелить не получится, взглядом можно врезать. Короче, я тоже так хочу. Рассказывай. Прервались на том, что надо научиться управлять сознанием. Что дальше?

– Дальше так. Для того чтобы

изменять состояние ума, ты должен понять, что твой ум и ты – это не одно и то же.

– Я это и так понимаю, – самонадеянно заявил Влад.

– Да ну?! – Тыяхша глянула на Влада сверху и вниз с нескрываемой иронией. – Тогда попробуй ни о чем не думать. Освободись от своего ума хотя бы на минуту.

Влад какое-то время шел молча, старательно пытаясь ни о чем не мыслить. Минут пять прошло, прежде чем сознался:

– Вообще-то получается. Только не очень. Когда вроде бы уже никаких мыслей нет, появляется мысль, что никаких мыслей нет. А когда ее прогоняю, появляется другая мысль. Мысль о том, что мысли о том, что у меня нет мыслей, больше нет. А когда с ней справляюсь, появляется мысль о том, что у меня больше нет мысли о том, что мысли о том, что у меня нет больше мыслей, больше нет. Ну и так далее. Эти мысли такие цеплючие. Заразы!

– Плохо, – сказала девушка.

Влад развел руками:

– Понимаю, что плохо. А что делать?

– Забудь все слова, какие знаешь, – посоветовала Тыяхша. – Пользуйся образами. Представь, что твой ум – пустыня, а мысли – дюны. И пусть дюны катятся по пустыне. Только так: сначала одна дюна, потом, через промежуток – другая, потом, через больший промежуток – третья. И так дальше. И старайся, чтобы промежутки между появлением дюн становились все дольше и дольше. Добейся, чтобы промежуток стал равен вечности.

– У меня на это может уйти и вечность…

– Или миг. Этого нельзя угадать, пока не попробуешь.

Влад попробовал. Попробовал честно. Потому-то через какое-то время завыл. Вой этот прозвучал жутко. Так безысходно воет волк на луну долгой зимней ночью или спящий человек, который пытается крикнуть, чего-то сильно испугавшись во сне. Тыяхша, выводя Влада из транса, хлопнула его по плечу. И когда солдат очнулся, спросила:

– Ты чего воешь?

– Страшно стало, – признался Влад и перекрестился. – Там такая пустая пустота в пустыне случилась, что не выдержал. Будто выпрыгнул из самолета, а через десять секунд вспомнил, что парашют забыл нацепить. Полные штаны восторга. Извини, если напугал.

– Не извиняйся. Что страх испытал – это даже хорошо.

– Чего ж хорошего?

– Ведь это смуллт аган дой. Что на всеобщем означает… – Тыяхша недовольно покачала головой. – Вот же! Опять слово забыла.

– Волнение души, – дословно перевел Влад, а потом предложил подходящий эквивалент: – Чувство, наверное. Или – эмоция.

Тыяхша обрадовалась так, будто не слово они нашли, а банкноту номиналом в сто миллионов федеральных талеров:

– Да-да, эмоция! Спасибо, что напомнил.

– На здоровье. И что у нас с эмоцией?

– Понимаешь, – пояснила девушка, – чтобы

изменять состояние ума, недостаточно одного умения освобождаться от мыслей. Надо уметь обращаться и с эмоциями.

– В том смысле, что не нужно быть рабом своих эмоций? – догадался образованный солдат. – Так? Надо со страшной силой с ними бороться – в этом смысле?

Но Тыяхша возразила:

– Если ты борешься с эмоцией, разве ты не остаешься ее рабом?

Влад несколько растерялся:

– А как тогда быть?

– Нужно использовать заключенную в эмоциях энергию.

– Ну-ка с этого места медленнее и подробнее.

– Во-первых, в тот миг, когда испытываешь какую-нибудь эмоцию – злость, например, или уныние, или радость, или тот же самый страх – не надо выплескивать ее на то, по причине чего она возникла.

Вот этого Влад совсем не понял:

– А на что ее тогда выплескивать?

– Да не надо ее никуда выплескивать!

– Обратить на себя и взорваться?

– Не обратить на себя, а представить ее как чистую энергию и дать ей возможность циркулировать свободно. Нужно сосредоточиться на том, что эмоция – это только энергия и ничего более. Нужно научиться срывать с энергии маски – «уныние», «злость», «радость», «страх» – и видеть ее в чистом виде. Потому что никакого страха, радости и прочего на самом деле нет. Есть энергия.

Влад слушал Охотницу, не перебивая. И не забывал при этом бросать на умную девушку любопытные взгляды. Личность учительницы интересовала его, пожалуй, не меньше, чем содержание урока. В какой-то миг Тыяхше показалось, что землянин слишком рассеян, что его мысли где-то далеко, поэтому спросила:

– Алло! Влад, ты меня слушаешь?

– Внимательно, – поспешил заверить он. – Ты сказала, что между страхом и радостью нет разницы. Разве?

– Только в названиях. Твой ум говорит тебе про что-то: «Страшно», и ты боишься. А скажет про то же самое: «Какое чудо», и ты ликуешь. Ум большой баловник и путаник.

Тут же примерив сказанное на себя, Влад заметил:

– Я думаю, это сложно – срывать маски. Слышала песенку? – И он, страшно фальшивя, напел: – «Мы себе не выбирали маски в этом карнавале…»

– Нет, не слышала, – поморщилась Тыяхша.

– Ее сейчас везде крутят.

– Я уже вторую неделю живу в пределах Долины Молчания. А насчет масок… Маски срывать только поначалу сложно. Но почувствовав себя однажды огнем, больше никогда не захочешь быть горящим поленом. И тогда уже само собой все будет получаться.

– Хорошо бы, – мечтательно протянул Влад.

– Давай вот что попробуем, – предложила Тыяхша. – Я сейчас тебе одну вещь скажу. Думаю, ты на нее поймаешься. И когда это случится, постарайся сначала почувствовать себя не Владом, который испытывает эмоцию, а самой эмоцией. А потом забудь, что ты – эмоция, и обнаружь себя энергией в чистом виде. Давай?

Влад естественно повелся:

– Давай.

– Только сними для начала шляпу, – попросила Тыяхша.

– Зачем?

– Ты и так-то выглядишь, как идиот, а в этой шляпе – как полный идиот.