Последний рубеж

Шерола Дикон

Чувствуя, что больше не может совладать со своими эмоциями, она поспешила поскорее исчезнуть с площади.

— Куда же ты, моя птичка? — с издевкой окликнул ее Эрик, когда Оксана начала протискиваться сквозь толпу. А затем, захлопав еще сильнее, громко закричал:

— Горько! Горько!

Новоиспеченные молодожены проигнорировали радостные вопли наемника и поспешили уйти от трибуны. Оба скрылись в правительственном здании, и только тогда Эрика позволила себе от души расхохотаться. Этим смехом она пыталась скрыть дурацкие чувства, которые обычно испытывают счастливые невесты. Дима весело улыбнулся

в ответ, после чего притянул девушку к себе и снова поцеловал. Он не знал, изменится ли что-то между ними после «свадьбы», но губы его «женушки» были по-прежнему притягательны.

Постепенно площадь опустела. Люди расходились кто куда задумчивые, удивленные, а кое-кто — с острым желанием повторить нечто подобное. В свадьбе Лескова и Воронцовой прослеживался вызов, но были и те, кто тоже хотел пожениться. На Спасской был священник, который вполне мог обвенчать новобрачных, и, наверняка, в подземельях найдутся еще несколько гаек-колец.

Тем временем Иван, Рома и Георгий вернулись в казармы, и теперь, сидя на кроватях, пытались переварить полученную новость. Все трое молчали, не зная, как толком прокомментировать очередной закидон их общего друга.

— Хоть бы посоветовался! — первым не выдержал Рома. — Я понимаю, что о них сплетничали, но это не повод превращать легкую интрижку в такое представление. Тем более на глазах у Оксаны. И Кати! Они же обе переживают. Вот объясните мне, недалекому, как можно было из всех здешних девушек выбрать Воронцову? Она же использует его. Сначала пристроилась к Альберту, теперь к Диме. У нее на лбу написано: тщеславная.

— Реально подстава! — согласился Георгий. — Может, она ему в его лекарства что-то добавила? Ну типа приворожила, но как-то по-научному. Я читал, что бабы- лепилы так делают. Лепилы вообще хитрые, им на бабло развести, как два пальца. А эта злая ходила, бычила на всех не по-детски, никто на ней не женился. Оленька с ней работала, говорит, трындец, вообще баба поехавшая. Попал Димон, короче… Не знаю, мужики, что тут сделать… Впрягаться как-то не комильфо. Может, он ее гипнозом если только… Чтобы хотя бы заткнулась!

— Может, вы оба заткнетесь? — внезапно разозлился Иван. В памяти возник его

разговор с Димой, и хоть он не одобрял его выбор, но сплетничать о друге за спиной не собирался. — Что раскудахтались, как бабы? Тогда валите из казарм к ним, в столовую, и чешите языками. Что вы тут забыли? Прежде чем гнать на кого-то, пойдите и сами пообщайтесь с этим человеком. Димка сам разберется, кто ему нужен. Он — не дебил. В отличие от вас.

— А о чем с ней разговаривать, если она так к людям относится? — неожиданно резко спросил Суворов. — Да, она помогала Альберту, но это не значит, что можно обо всех ноги вытирать.

— Пусть базар фильтрует! — подхватил Лосенко.

— Сами фильтруйте, или фильтр засорился? — огрызнулся Иван. — Димка — наш друг. Если еще вы на него тявкать будете, на кой хрен тогда вообще общаться? Оксанка да, нормальная, но не она с нами росла в детдоме.

— Да, с нами росла Катя, — Рома понизил голос.

— И что теперь? — примирительный тон друга, казалось, еще больше разозлил Бехтерева. — Она сама решила мутить с Волошиным, так что не надо теперь долбать Димку каждый раз! Три здоровых мужика, а какую-то херню обсуждаем. Друг

женился, лучше бы подумали, что ему подарить. Я с поверхности вискарь принес. Есть еще идеи?

— Блин, — вырвалось у Лося. — А вот это уже реально тема! Позитивчик какой-то замутить надо! Знали бы раньше, мальчишник бы сбацали! Ну типа, телок бы позвали… Правда, с телками накладка. Где тут раздобудешь стриптизершу? Даже если какая-нибудь выжила, так не признается ведь… Если только Вайнштейн найдет, он же умеет.

— У него уже был мальчишник с Фостером и Лунатиком в Вашинтоне, — с раздражением ответил Иван. — Три недели валялся с огнестрелами. Думаю, с него достаточно.

— Я с поверхности шоколад принес, — признался Рома. — Думал, на Новый Год оставить… Но можно Эрике подарить.

Услышав, что Суворов впервые назвал Воронцову по имени, Берхтерев примирительно кивнул.

— А у меня водочка есть, — воскликнул Лось. — Наша, русская! Ща достану! Галяк, упаковать не получится.

— В лихтин упакуем, — усмехнулся Иван. — Ладно, я к мелкой загляну. Пусть открытку нарисует.

С этими словами он скрылся за дверью. И в тот же миг столкнулся с Оксаной. Девушка буквально налетела на него, и блондин с трудом успел удержать ее, чтобы она не потеряла равновесие.

— Извини, — рассеянно произнесла она. — Кима не видел?

— Видел. Он вроде за чаем вышел… А ты… ты как, нормально?

Иван не мог не заметить, что она расстроена.

— А почему должно быть ненормально? — усмехнулась девушка. — Ладно, потом поболтаем.

Она подмигнула Бехтереву и, выскользнув из его рук, поспешила на поиски Кима. Оксана знала, что только у него можно без лишних объяснений добыть что- нибудь крепкое, чтобы хоть немного забыться. Этот мужчина никогда не задавал вопросов, а, она, в свою очередь знала, что он принес с поверхности несколько бутылок виски. Их пятиминутный забег по разрушенному торговому центру вылился в неплохой улов, благо, Ермаков-младший не стал конфисковывать у ребят «сувениры».

Получив то, в чем она больше всего сейчас нуждалась, Оксана поспешила вернуться к себе, чтобы поскорее укрыться от сочувствующих взглядов. Многие на станции знали о ее чувствах к Диме, так как она, дура набитая, не додумалась это скрывать. Ей казалось, что искренность куда лучше располагает мужчину, нежели вечные игры. Но на деле все оказалось иначе. Лесков хоть и неофициально, но женился на Воронцовой, а она, Оксана, побоку. И теперь девушка не знала, что унижает ее больше: выбор Дмитрия, злорадство Эрики или жалость в глазах окружающих.

Забравшись с ногами в кресло, девушка открыла бутылку и сделала несколько поспешных глотков. Дешевый виски немедленно обжег горло и разлился теплом в районе груди. Тем самым теплом, которое Оксана так долго желала получить от Лескова. При мысли о нем, девушка почувствовала, как по щекам потекли слезы, и она поспешила сделать еще несколько жадных глотков. Сейчас ей хотелось только одного — напиться. Напиться так сильно, чтобы ни одна мысль больше не рождалась в мозгу хотя бы до следующего дня. Когда умер отец, столь уродливое средство, как алкоголь, все же помогло ей немного забыться. А на следующий день она снова стала прежней Алюминиевой Королевой, сильной, мужественной, готовой бороться дальше…