Последний рубеж
Шрифт:
Андрей дошёл до края плацдарма и увидел группу отставных морских пехотинцев. Один из них сидел на обгоревшем корпусе немецкого танка и, виртуозно растягивая меха старенькой гармошки, громким бесшабашным голосом пел бодрую боевую песню:
Штормовое море за бортом ревёт.
На жестокий бой нас Родина зовёт.
Привлечённый песней, Андрей подошёл ближе. Окружавшие гармониста однополчане бойко подпевали:
В раскалённый берег бил крутой прибой.
Над
Орудийный грохот воздух разрывал.
Куников с отрядом берег штурмовал.
Чья-то тёплая ладошка осторожно тронула Андрея за руку. Он оглянулся, посмотрел вниз и увидел возле себя маленькую, жадно грызущую огромное яблоко девочку.
– Дядя, купи колечко, – широко улыбаясь, предложила она, протягивая ему зажатое в худых перепачканных землёй пальцах тонкое медное кольцо.
– Как интересно! Давай-ка посмотрим, что тут у тебя, – подыгрывая девочке, заговорил Прозоров весёлым, нарочито громким голосом.
Он взял из её руки старое, немного погнутое кольцо, очистил от налипшей влажной земли и внимательно рассмотрел. На внешней стороне ясно читались слова тонкой гравировки «Полине от Андрея».
«Надо же какое совпадение! – удивился он. – Готовый подарок младшей сестрёнке!»
– Где же ты взяла такую красоту? – спросил Андрей.
– Мы с Димкой вон там откопали, – быстро ответила пристально наблюдавшая за ним девочка, показывая грязным пальцем на противоположный конец Малой земли.
– Ну, хорошо, беру, – как бы сомневаясь, согласился Прозоров. – Сколько?
– Четыре листочка… – тихо ответила юная продавщица, словно не веря, что так просто нашла покупателя для своей простенькой находки.
– Ну, четыре так четыре, – сказал Андрей, начиная срывать листья с ближайшего дерева.
– Не таких! – закричала девочка. – Димка эти не берёт. Каштановые нужно.
– Как скажешь… – повиновался моряк.
Он направился к стоявшему поодаль каштану, оторвал от него четыре самых широких и плотных листа, до каких смог дотянуться, и отдал их девочке.
– Носите на здоровье! – радостно проверещала она и, крепко сжимая в ладошке сложенные стопкой тёмно-зелёные листья, побежала прочь.
Андрей ещё раз посмотрел на кольцо и, стерев с него остатки грязи, положил в карман.
Глава 1
Гренадер 17-й армии вермахта Вильгельм Шульц уверенно шагал по вздыбленной от взрывов брусчатке улицы Рубина. Стреляные гильзы, сплошь устилавшие дорогу, со скрежетом разлетались в стороны из-под подошв его тяжёлых сапог и звонко цокали о разбитые бордюры. Вся улица была усыпана ещё горячими осколками и обугленными обломками разрушенных домов. На обочинах догорали огромные тополя и акации, выкошенные немецкой артиллерией. Вокруг лежали окровавленные, обгоревшие и разорванные трупы. От тяжёлого смрада, расползавшегося в неимоверной сентябрьской жаре, перехватывало дыхание, кружилась голова.
Вильгельм прищурил глаза, ослеплённые палящим черноморским солнцем, и положил уставшие руки на поцарапанный в недавних жестоких боях автомат, болтавшийся у него на шее. «Захватить этот порт оказалось проще простого», – размышлял с усмешкой на лице гренадер, равнодушно осматривая свежие руины. «Пожалуй, прочесть в измятых картах его длинное непонятное название было сложнее», – продолжал ухмыляться Шульц.
Вместо
«Ещё немного, – мечтал Шульц, – и из-за скалистых вершин Кавказа покажутся, наконец, эти чёртовы нефтяные вышки, о которых столько раз твердили им чопорные немецкие генералы, и он победителем поедет домой. И тогда уже пусть турки, итальянцы или хотя бы румыны, наступающие по соседней улице, вбивают последние гвозди в крышку гроба для этой огромной дикой страны».
Больше всего ему сейчас хотелось дойти, наконец, до Каботажной пристани у морского вокзала, откуда на нескольких уцелевших кораблях русские эвакуировали из Новороссийска тяжелораненых бойцов, женщин и детей, вывозили из обречённого города остатки вооружения, продовольствия и боеприпасов. Уничтожением этих морских транспортов должно было завершиться их сегодняшнее задание.
Надсадный грохот оглушительной пулемётной очереди оборвал мечты гренадера. Несколько его друзей, шедших впереди, свалились замертво как подкошенные.
«Пулемётчик в башне!» – раздалось рядом.
Шульц стремглав бросился с дороги за угол разрушенного дома. Единственное, что он слышал в эти секунды, – хищный лязг пуль, бьющих прямо под его ногами в круглые серые камни, которыми была вымощена мостовая, а затем оглушительный хруст свинца в бетонной стене, за которую он спрятался.
Вильгельм облегчённо выдохнул. Конечно, не в первый раз смерть прошла так близко, но, пожалуй, впервые застала его с висящим на шее и разряженным оружием. «Взводный же вроде ясно сказал: ”Путь свободен”. Откуда мог взяться этот пулемётчик?»
Шульц сменил магазин на автомате и выглянул из-за угла. В окне на втором этаже старинной башни из серого крымского известняка маячил тонкий силуэт. «Похоже, совсем мальчишка…» Однако не успел гренадер прицелиться, как из башни в его сторону вновь яростно огрызнулся пулемёт «максим».
Солдат отпрянул за угол и испуганно уставился в стену, находящуюся позади дома, из которой пулемётная очередь кучно высекла несколько высоко взлетевших фонтанов кирпичной пыли. Промедли он хоть мгновение, и его голова оказалась бы между пулеметной очередью, выпущенной из ствола «максима», и этими раскрошенными в красную пыль кирпичами. «Если там действительно мальчишка, – подумал Шульц, – он весьма умело для своих лет управляется с пулемётом».
За углом соседнего дома миномётный расчёт из трёх человек спешно готовил к бою орудие. Однако стоило одному из солдат по неосторожности подняться из-за укрытия, чтобы установить ствол на сошки, на его кителе тут же появились глубокие рваные прострелы, и кровь брызнула на раскалённый бордюр. Миномётчик вскрикнул и медленно завалился на бок. Ствол выпал из рук и выкатился на тротуар, хорошо простреливаемый из башни.
– Прикрой! – крикнул Шульцу командир миномётного расчёта.
Вильгельм высунулся из-за угла и, практически не целясь, выпустил почти всю обойму в окно на втором этаже. Миномётчик выбежал на тротуар, подобрал ствол и едва успел обратно за угол. Как только в проёме окна погасли последние искры, выбитые пулями Шульца из стен и щитка пулемёта, «максим» застрочил опять. На этот раз в сточную канаву скатился с простреленной головой младший сержант из второго взвода, неудачно спрятавшийся за акациями на противоположной стороне дороги.