Последний русский
Шрифт:
– Ну, с приездом! – голосом генерала Иволгина из «Особенностей национальной охоты» произнёс я. – У-У-УРА!
– Ура-а-а! – разнеслось по лесу, и пластиковые стаканчики с различным содержимым сошлись над столом.
– Ну что, сколько? – Андрей с интересом посмотрел на всех.
– Два часа, – раздалось с одного конца стола.
– Нет, не меньше трёх, – возразили им с другого конца.
– А ты что скажешь, Старый? – Андрюха обратился ко мне.
– Час, не больше. – Я посмотрел на небо. Начинало вечереть.
– А о чём это вы? – не понимая, спросила Ирина.
– Это мы спорим, через сколько егерь появится, – разъяснили ей соседи по столу.
– И что нам за это, – она кивнула на костёр и мангал, – будет?
–
Егерь появился у наших палаток через 45 минут. Поздоровавшись, он обошёл наш лагерь, осмотрел костровище, с удовольствием выпил стакан наливочки и закусил копчёной говядинкой. Получив от нас презент, он напомнил о пожарной безопасности и, вскочив в седло своей лошадки, не спеша уехал прочь.
– И как ты, Старый, угадал? – с интересом спросил Андрей.
– А я и не угадывал, – хохотнул я. – Когда ехали, я видел его Россинанта стреноженного. Вот и прикинул, сколько времени Ильдар будет выжидать, пока мы поляну накроем, чтобы приехать к столу. Я и говядину копчёную из-за него взял, он свинину не ест.
Посиделки постепенно набирали оборот. Исчезла скованность у наших новых друзей, завязались разговоры. Что ещё может быть лучше хорошей компании, прекрасной природы и вкусной еды? Начало темнеть, и все расселись возле костра, от которого расходились волны тепла. Под треск сгорающих дров я достал гитару. Вот только песни у меня сегодня почему-то были какие-то грустные. Перед глазами стояла картина – жена и дочка, машущие мне вслед рукой. Народу скоро вся эта лирика надоела, и все возжелали танцев. Пришлось запускать генератор. Поляна озарилась приглушённым светом светильников, и Андрюха врубил магнитофон. Он весь вечер увивался вокруг Ирины и сейчас под медляк топтался с ней в обнимку, шепча что-то на ушко, от чего она смеялась, откидывая голову и показывая своему воздыхателю свою точёную шейку. А мне что-то стало совсем муторно. Захотелось всё бросить и уехать домой, к своим девчонкам. Остановило лишь то, что я уже немного выпил, а выпимши я за руль ни при каких обстоятельствах не сяду.
Было уже далеко за полночь, когда все начали расходиться по палаткам. Я расположился в своей «буханке», благо она у меня оборудована для таких случаев. Долго ворочался и, наконец, провалился в какое-то подобие сна. Утро только вступало в свои права и туман клубился в низинах, когда я, кряхтя и оправдывая своё прозвище, выбрался из спальника. Сложил дрова в костровище и дождавшись, когда языки пламени с весёлым задором начнут вгрызаться в древесину, подвесил над костром пару больших чайников. Народ сейчас начнёт просыпаться, и свежий чаёк будет в самый раз. Из Андрюхиной палатки показалась растрёпанная голова Ирины. Осмотревшись вокруг и увидев меня, она смущённо улыбнулась и скрылась в палатке. Ха, ну кто бы сомневался. Ну да дело молодое. Андрюха – парень холостой, так что может себе позволить закрутить с симпатичной девчонкой. Глядишь, и сложится у них.
Постепенно к костру погреться у огня начали собираться все остальные. Горячий чай и немудрёный перекус взбодрили всех. По-быстрому приготовили завтрак и после него отправились на вершину Яман-Тау. В лагере оставили дежурных из тех, кто не пожелал штурмовать гору. Я и сам хотел было остаться, но что-то словно потянуло меня. С несколькими привалами наконец добрались до вершины. Да, оно того стоило. Вид отсюда на Уральские горы открывается просто фантастический. Наши московские друзья как заворожённые стояли и глядели на простирающиеся вокруг красоты. Когда все вволю нафотографировались и населфились, расположились на вершине и устроили небольшой перекус. Девчата решили отойти попудрить носики. Спустя
– Помогите!!!
Мы с парнями бросились туда. Возле какой-то дыры в земле на четвереньках стояли наши дамы и пытались до чего-то внизу дотянуться.
– Там Света сорвалась вниз и висит… – В глазах Ирины была паника.
Перегнувшись через край дыры, посмотрел вниз. Там, вцепившись руками в какой-то торчащий кусок арматуры, в паре метров от поверхности над чёрной бездной висела Светлана.
– Света, держись! Сейчас я тебя вытащу! – Я скинул с себя куртку. – Все куртки сюда, живо! – прикрикнул на остальных.
Связав между собой рукава курток в импровизированную верёвку и намотав один её конец на руку, другой отдал парням. Не бог весть что, но выдержать должно.
– Я больше не могу! – раздался снизу приглушённый голос Светы. – У меня руки разжимаются.
Всё, времени на рефлексии нет. Стараясь во что-нибудь упереться ногами, я начал спускаться вниз. Кое-как дотянулся до руки девушки и, схватив её за запястье, потянул наверх. И в этот самый момент сбоку раздался скрежет, и прут, за который держалась Светлана, полетел вниз со здоровенным куском старого бетона. Чувствуя, что рукав со второй руки начал соскальзывать, резким движением буквально швырнул девушку наверх. В суставе раздался какой-то хруст, а другая рука вместо импровизированной верёвки хватанула пустоту. Как в замедленном кино увидел удаляющийся проём, Светлану, которую успели подхватить сверху, и краешек белого облака, что решило заглянуть со своих высей в дыру в земле. Светлое пятно всё удалялось и удалялось, и последней моей мыслью было: «Как же теперь мои девочки без меня будут?» Удар и… ТЬМА.
Глава 1. Смерть – это только начало
– Хватит валяться! Давай, просыпайся! – раздался незнакомый приятный женский голос. – Я же знаю, что ты уже проснулся, так что давай, открывай глаза.
– Иди на фиг! – лениво ответил я. – У меня отпуск, я спать хочу.
– Ну ни фига себе, у тебя отпуск, – возмутился голос, – отдыхать так устанешь.
Хотел было уже послать говорившую в пешее эротическое путешествие, как вдруг понял, что её-то я и не слышал. Слова раздавались прямо у меня в голове. Блин, это что, шиза?
– Сам ты шиза, – обиделся голос. – Я, между прочим, биокибернетический экспериментальный симбиот. Единственный в своём роде. Так что можешь уже начинать гордиться.
– Кто? – не понял я. – И вообще, что здесь, на фиг, происходит?
– Ты глаза вначале попробуй открыть, а потом поговорим.
Глаза удалось открыть с большим трудом. Как будто не веки открывал, а тяжеленные железобетонные створки поднимал. Надо мной нависала крышка, на внутренней поверхности которой имелись какие-то технологичные устройства. Я попробовал поднять руку к лицу, чтобы протереть глаза, и… не смог. Ни руки, ни ноги меня не слушались. Я запаниковал. Это что, меня парализовало? В памяти всплыла картина висящей над чернотой девушки, треск ломающегося перекрытия и удаляющийся куда-то вверх проём. Потом удар, мгновение боли и… всё. Больше ничего не помню. Это, получается, я сорвался, упал на дно какой-то шахты и сломал позвоночник. И теперь до конца своих дней буду лежать в виде овоща, делая все дела под себя? Ну уж нет! Лучше смерть, чем такое! Обузой семье быть я не желаю.
– Ну всё, ты закончил? – спросил голос в голове с какой-то усмешкой. – Готов теперь выслушать?
– Наверное, готов. – Хотя я был в этом не совсем уверен. Как-то не хотелось услышать, что стал калекой.
– Ну, для начала, калекой ты не стал, даже наоборот. Пошевелиться ты не можешь потому что ну о-о-очень долго находился без движения, да и просто сил пока нет. Питался-то ты фактически внутривенно. Так что постарайся шевелить конечностями, чтобы кровь начала лучше циркулировать. Медкапсула – это, конечно, хорошо, но не столько времени.