Последний самурай
Шрифт:
Отец играл в эту игру достаточно долго, потому что чувствовал, что деду надо дать хотя бы мизерный шанс. Не знаю, когда он сыграл в нее в последний раз. Но тогда, в тот самый первый раз, он ушел из дома, не проронив ни слова, и проехал 1300 миль до Филадельфии, чтобы повидаться там с Бадди.
Припарковался он перед его домом. В гостиной кто-то громко и неистово играл на пианино. Хлопали двери. Слышались громкие, раздраженные голоса. Кто-то взвизгнул. Пианино умолкло. Потом кто-то снова принялся играть на нем с той же горечью и страстью.
Отец нашел Бадди, и тот объяснил, что произошло.
Бадди мечтал стать
А проблема заключалась в том, что отец Бадди был родом из Вены и имел самые завышенные требования ко всему, что касалось музыкального или исполнительского мастерства. Его дети умели довольно сносно играть на пяти или шести инструментах, но ленились, занимались мало. И отрывались от каждого инструмента иногда избитыми чуть ли не до крови, но несломленными духом. А иногда — целыми и невредимыми, что само по себе уже было чудом, в полной уверенности, что непременно станут музыкантами. Бадди первым обнаружил, что это не так. Мистер Конигсберг считал, что талант или есть или его нет. Ни один из его детей не играл подобно Хейфицу, Казальсу или Рубинштейну, а потому, по его мнению, они не обладали достаточным талантом, чтобы стать профессионалами, и когда Бадди закончил школу, объяснил, что ему лучше стать бухгалтером.
Бадди сказал моему отцу: Знаешь, мне не хотелось огорчать отца, не хотелось скандалить с ним. И потом я как-то подумал: кто я такой, что вообразил, что хочу стать певцом? Но потом, когда и все остальные сдались без споров, я подумал: может, то моя вина? Если б я тогда настоял на своем, топнул ногой, сказал твердое «нет», может, отец смирился бы с этой мыслью? А теперь получается, что у них просто нет выбора. И вот я все время думаю, может, это моя вина?
& умолк в ожидании ответа.
& мой отец сказал: Ну, ясное дело, это твоя вина. Почему ты ему не сопротивлялся? Подвел всех сестер и брата. Теперь надо постараться сделать так, чтобы это не повторилось с другими. Это самое малое, что ты можешь сделать.
Отец знал, что всегда будет ненавидеть себя за то, что уступил желанию своего отца. И вот теперь он думал, что может спасти кого-то другого от той же ошибки.
А ей есть куда идти? спросил он.
Нет, ответил Бадди.
Так вот, она должна пойти на прослушивание, сказал мой отец. И они с Бадди прошли в гостиную с твердым намерением отстаивать свою точку зрения.
В гостиной сидела семнадцатилетняя девушка с иссиня-черными волосами, жгучими черными глазами & огненно-алой помадой на губах. Она не обратила на них внимания, поскольку как раз в это время в сорок первый раз играла прелюдию Шопена № 24 ре минор.
Отец подошел к пианино и вдруг подумал: «Раз уж я, вместо
Тут Линда взяла три последние низкие и трагические ноты. Дум. Дум. Дум.
Прелюдия закончилась. И она подняла глаза прежде, чем начать играть ее с начала.
Кто вы? спросила она.
Бадди представил ей отца.
О, атеист, сказала моя мать.
I
— Давайте сделаем из бамбука копья!
И перебьем всех разбойников!
— Не получится.
— Невозможно.
Каждый год на маленькую деревню нападали разбойники, и крестьяне теряли весь свой урожай, а иногда и жизни. И вот собрались старейшины и стали решать, что делать. Они слышали, что в одной из деревень люди наняли бесстрашного самурая и были спасены. И решили поступить так же, и отправили своих людей на поиски самурая, который бы согласился. Платить ему было нечем, крестьяне могли предоставить самураю лишь еду и кров да упоение битвой. А потому им крупно повезло, что сперва они повстречали Камбэя (Такаси Симура), сильного и самоотверженного человека, который взял это дело в свои руки. Затем к ним присоединяется молодой ронин Кацусиро (Ко Кимура), потом он случайно встречается со своим старым другом Ситиродзи (Дайсукэ Като). Он сам выбирает Горобэя (Ёсио Инаба), тот в свою очередь выбирает Хэйхати (Минору Тиаки). Затем к ним присоединяется мастерски владеющий саблей Кюдзо (Сэйдзи Миёгути) и, наконец, Кикутиё (Тосиро Мифунэ), сын фермера. Он какое-то время тайно идет за ними следом, привлеченный этой необычной компанией. И всех их объединяет Камбэй.
Они приходят в деревню и начинают готовиться к войне. Не дожидаясь первой атаки, нападают на крепость разбойников. Им удается убить немало бандитов, но в этой схватке гибнет и Хэйхати. Разбойники нападают на деревню, но их атака отбита, в этом сражении убит Горобэй. Тогда они обманом заманивают в засаду еще несколько разбойников и убивают их. В последнем сражении гибнут Кюдзо и Кикутиё, зато все до единого разбойники перебиты.
Приходит весна, а вместе с ней пора сажать рис. Из семи самураев осталось только трое, но скоро каждый из них пойдет своей отдельной дорогой.
Дональд Ричи. «Фильмы Акиры Куросавы»
В Британии проживает 60 миллионов человек. В Америке — 200 миллионов. (Кто знает, так это или нет?) Сколько миллионов англоговорящих других стран и народностей можно к ним прибавить, я, право, теряюсь в догадках. Впрочем, готова держать пари, что из всех этих сотен миллионов человек наберется не больше пятидесяти, которым удалось прочесть книгу А. Рёмера «Aristarchs Athetesen in der Homerkritik» (Лейпциг, 1912), работу на родном немецком автора, которой, судя по всему, так и суждено остаться непереведеиной до конца существования человечества.