Последний сценарий
Шрифт:
Том пожал плечами, полез в карман джинсов и выудил оттуда маленький браслет с разноцветными бусинами.
– Ладно, посмотрю потом без тебя, – она взяла пульт и выключила телевизор. Собрала пустые коробки и поставила на туалетный столик. – Но не могу не спросить тебя…
Она повернулась, Том перебрался на кровать и откинулся на спинку. Она подошла с другой стороны и присела рядом.
– Не гей ли я? Да-да, стандартный вопрос! Всем это интересно!
– Ну и?
– Хочешь проверить? – он рванулся было к ней с поцелуем, но тут же отступил. Одновременно с этим Алисия отпрянула назад и рассмеялась. – Я просто хорошо делаю свою работу!
– А
– Жаль… А я надеялся, что всё-таки твоё… ну про красоту и нежность, ты же понимаешь, а не про…
Алисии вдруг захотелось сказать, что в жизни он кажется ещё более красивым, нежным и молодым, чем на экране. Орехово-зелёные глаза, тёмные кудри, идеальный профиль – Томас Дэвис был воплощением утончённой, почти женственной красоты. Но вместо этого она указала на браслетик у него в руках.
– А это что? Ты уверен, что не гей?
Он сжал губы в ухмылке, Алисия снова захихикала.
– Это просто воспоминание… – сказал он, глядя на вещицу. – Я оставляю на память что-то подобное во время каждого проекта. Такой способ напомнить себе, что это всего лишь роль, а не вся моя жизнь… и что эта работа закончится, и мне нужно и можно будет снова стать собой… Понимаешь?.. – он на секунду задумался, вздохнул и ухмыльнулся. – Не знаю! Просто браслет, который носила Эмили. Она ведь сестра Чарли, и он её очень любил. Я стащил его у неё несколько дней назад, перед тем, как она закончила съёмки. Ничего особенного.
Он пожал плечами и улыбнулся, но браслет из рук не выпустил. Алисия глядела, как он крутит его в руках. На прозрачные бусины падал электрический свет от прикроватной лампы. Разноцветные блики танцевали на ладонях Тома. Они жили своей жизнью, водили хороводы, плакали и смеялись…
– Эй, ты здесь? – тихо позвал Том, останавливая бег искорок.
Алисия поморгала и перевела взгляд на него. Несколько секунд потребовалось, чтобы понять, где она и что происходит.
– Прости… иногда мне кажется, что я попадаю в какой-то другой мир…
– Да уж, – усмехнулся он, – это заметно.
Он продолжал пристально её разглядывать.
– Расскажи что-нибудь о себе. Как ты стала писать? Откуда взялась такая печальная история?
Алисия взяла плед и набросила на ноги себе и Тому. Он действительно оказался очень маленьким, едва способным укрыть две нижние части очень стройных тел.
– Мы жили тут в Чикаго, в Норридже… – она вздохнула, собираясь с мыслями. – Я работала обозревателем в журнале. Ну знаешь, писала всякие небольшие истории в своей колонке. Дочь была совсем маленькой, мы еле сводили концы с концами. Роджер, мой муж, работал на мелкой должности в одном банке. Потом как-то неожиданно для себя я написала пьесу, которую поставили в местном театре. Я поняла, чем хочу заниматься. Но знала, что Роджер никогда не уедет из Чикаго. Он был жутким домоседом. Говорил, что мы и так живём в одном из самых прекрасных городов страны, зачем ещё куда-то ехать. Я писала украдкой от него, вообще от всех поначалу, иногда посылала сценарии на конкурсы или на киностудии. Но мне не отвечали… Я думала, что это всё так и останется мечтой. Я так любила свою семью, она была важнее всего, понимаешь…
Алисия замолчала.
– А что потом?
– А ты разве не знаешь? Я думала, что все уже в курсе.
Том покачал головой. Алисия сменила положение, оперлась поудобнее на спинку кровати, оказавшись плечом к плечу рядом с Томом, посмотрела на свои руки.
– Всё
– Мне очень жаль… Я не знал, – сказал Том.
Он продолжал крутить в руках браслет. Его тонкие пальцы не останавливались ни на миг, как будто от их движения зависела жизнь вокруг.
– Теперь я понимаю, почему ты так ревностно относишься ко всем изменениям в сценарии… Героиня очень похожа на твою дочь? Ты писала её с Софи?
– Это не первый мой сценарий, но чтоб настолько личный – это впервые… – Алисия глядела в пустоту и, казалось, не услышала вопроса. – Три года назад, когда это случилось, ей только исполнилось 14. И она совершенно отбилась от рук. Я чувствовала, что стремительно теряю авторитет. Мне было очень страшно. Она была из тех, кто идёт напролом и делает только то, что хочет. В фильме она получается не такой, какой бы я хотела её видеть, и, наверное, не такой, какой бы она могла стать сейчас. Мы этого уже не узнаем никогда… В фильме героиня совсем уж взбалмошная, делает, что взбредёт в голову. Настоящая София при всей своей напористости и духе противоречия всегда знала, зачем ей то, что она делает. Иногда мне казалось, что она даже в четырнадцать взрослее меня…
– Да… – задумчиво сказал Том, – она как будто живёт на острие жизни и смерти, и распространяет, заражает этим накалом других людей. Переворачивает с ног на голову жизнь моего героя. Он уже никогда не будет прежним после встречи с ней. Она как будто разбивает воображаемый кокон, которым он и его семья себя окружили, и в конце остаётся только оглядываться на руины вокруг. Та последняя сцена, после её гибели, когда он остаётся один… Это будет трудно сыграть.
– Дэн настаивал на том, чтобы искусственно заострить конфликт. Сделать действие более эмоционально напряжённым. Я была против. Я думала, что должна как можно точнее передать образ Софи. Теперь понимаю, что это моё желание не шло на пользу фильму. Кино – это не настоящая жизнь, как бы мне того не хотелось…
– И у реальной Софи никогда не было рака?
– Нет. У неё было прекрасное здоровье. Если бы не та авария… – Алисия тяжело вздохнула. – Это моя вина.
– Что?! Почему?
– Мы поссорились. Она хотела на какую-то дурацкую вечеринку. Я ей отказала. Но она всё равно сбежала из дома, и мы с Роджером поехали её искать. Было уже темно, дорога была скользкой. Мы забрали её с вечеринки. Она дулась и огрызалась на все мои слова. Она сказала, что стыдится нас с отцом… И это было последнее, что тогда было сказано. Через пару минут в нас врезалась фура, водитель не справился с управлением на скользкой дороге… Если бы только я разрешила ей остаться с ночевать или…
– Нет! Перестань себя винить!
– Но я не могу! Я виновата… И это несправедливо… Я должна быть на её месте…
– Думаешь, ей было бы легче, если бы она осталась жива, но потеряла обоих родителей? Или даже кого-то одного из вас?
Алисия не ответила, опустилась на подушку, положила голову на согнутый локоть. Том тоже лёг набок лицом к ней. Они помолчали, каждый погружённый в свои мысли.
– Слушай! – он вдруг хлопнул себя по лбу. – Только сейчас понял! Если твоей дочери было бы 17 лет, то сколько же тебе? Лет сорок? Больше? И то, что Клара сказала… Я ей не поверил, подумал, она шутит. Прости, что спрашиваю! Ты выглядишь так молодо!