Последний сезон дождей
Шрифт:
Сине-серое ночное марево. Знакомый грохочущий звук, вплетающийся в размеренный шорох дождя - неровный, но монотонный как дыхание, то приближающийся, накатыващий волной, то затихающий, уходящий вдаль, спадающий… мокрый шум с призвуком разбивающейся волны, уходящей морской пены и звоном брызг. И желтая извивающаяся лента дороги - отблески фонарей и фар расходятся по бардюрам и ограждениям, образуя четкие волнистые линии, а между ними… желтые круги фар… и полосатые разводы на стекле, размазывающие свет, добавляя шерстинки огромной изогнутой… мурене? Вспышка - и другая картинка перед глазами.
Сашка вздрогнула от неожиданного понимания. Двусторонний контакт - мгновением позже ее мысль настигла Макса. Теперь многое вставало на свои места. Не было у Тани никакого моря. И прибоя не было. И мурен. Зато была ночь, дождь, дорога. И авария - та самая авария, где погибли ее родители и сестра Сашки. Как она могла ее запомнить?..
– Я думаю, она инициированный псионик, - тихо отозвался Макс.
– Ты же знаешь, иногда такое случается… при очень сильных потрясениях. Видимо, она считала картинку из мыслей матери… И инициировалась еще до рождения. Поэтому и тесты ничего не определяли…
– Вези меня обратно. Я в больнице переночую, - мысленно, без слов попросила Сашки. Макс медленно отнял от нее руки, согласно кивнул и развернул машину.
— ктября. День 5.
– Это не море… и не мурены…
– А что?
– в шелест голоса вплетается нотка любопытства.
– Дорога… я покажу тебе.
И мысленный образ ночи, наполненной желтыми вспышками фар, мокрыми разводами дождя и шумом машин, так похожим на прибой…
– Да, наверное… очень похоже… А я думала - море…
– Откуда у тебя эта картинка?
– Не знаю, она сама пришла…
И снова образ - пересекающиеся дороги Южной развязки накладываются на поток плывущих мурен, практически совпадая, огибая главный мост, уходя вверх к центральному узлу магистрали, опадая полукольцами вниз…
– Таня, ты видишь? Это оно. Это место у нас в городе. Южная развязка. Откуда ты о ней знаешь? Неужели помнишь?
– Я… не помню… я… мне… - голос медленно затих. Ушла, так и не оформившись, мысль…
Таня медленно поднимает руку, двигает ею, словно стирает с мокрого стекла капли… Силуэты людей за стеной дождя становятся немного четче. Сашка внимательно всматривается в их размытые лица, вспоминая фотографии из личного дела и пытаясь рассмотреть, нет ли там родителей девочки. Мокрые разводы не оставляют никаких шансов на узнавание.
– Скажи, ты родителей спасаешь?.. Прости, но…
– Нет! Ты не понимаешь!
Впервые монотонный шум, окружающий девочку, прорезает нотка боли. Таня поднимает глаза и встречается взглядом с Сашкой.
– Я знаю, родители погибли… давно… не говори глупостей… их уже не спасти… Уходи… Не волнуйся за меня. Мне пора работать. Все будет хорошо. Уходи.
– Постой! Как ты не понимаешь… Это все-лишь фантазии…
– Уходи… уходи скорее. Ты слишком задержалась. Он зовет тебя…
***
– Очнись же!
– голова дернулась от резкой пощечины, затем снова. Сашка открыла один глаз, движением руки остановила опять замахнувшегося напарника и услышала напоследок
Макс в два шага пересек палату, настежь открыл окно, впуская в палату влажную уличную сырость, и, наплевав на правила больницы, нервно закурил.
– Нечего на меня кричать!
– вспылила в ответ Сашка. Проводила взглядом тонкий светящийся кончик сигареты, дрожащей искоркой вспыхнувшей на фоне темного неба. Темного неба? Господи, сколько же она была в трансе?..
– Нечего кричать?! Ты четыре часа в Контакте провела! Четыре часа! Дура ты! Сама хоть понимаешь, что это значит? Понимаешь, что я только что пережил, думая, что ты уже не вернешься? Если тебя не пугает передозировка, обо мне подумай!
Только сейчас Сашка заметила, как сильно дрожат руки Макса, каким бледным и осунувшимся кажется его лицо… Ей стало стыдно.
– Я отлично себя чувствую!
– преувеличенно бодро соврала девушка, делая попытку встать. И тут же накрыл откат от Контакта… Тихо выругавшись, Макс швырнул недокуренную сигарету в окно и подхватил девушку.
– Ш-ш-ш… тихо-тихо… Прости, тебе и так плохо, еще я кричу. Не волнуйся, сейчас помогу. Первый раз что-ли. Я и так себя крестной феей чувствую, - попытался пошутить он.
Легко поднял Сашку на руки, ногой открыл дверь. Быстро прошел по коридору в поисках свободной палаты. Наконец нашел одну, уложил девушку поверх серенького застиранного покрывала.
– Вот так… Не волнуйся, я заберу лишнее. Ты крепкая, уж я то знаю, - Макс быстро зубами стащил перчатки, положил одну руку девушке на живот , другую на лоб. Сел рядом, поджав ноги.
– Расслабься…
– Нет! Не так… Прошу тебя, - Сашка на мгновение умоляюще взглянула на Макса, схватила его за воротник рубашки и потащила к себе, ища губами губы.
– Ты уверена? Ты не будешь жалеть?
– едва слышно прошептал Макс, глядя в глаза девушке. Дождался легкого кивка и с тихим стоном опустился рядом.
– Сашка, как долго я этого ждал…
***
Спустя два часа псионики сидели в кабинете Алексея Петровича Скрябина. Старый хирург читал монотонную нотацию о правилах больницы, моральных принципах человечества и нравах современной молодежи. Макс внимательно слушал и в ответ объяснял суть дара псиоников, основы трансов, передозировки и методов ее лечения. Закутанная в плед Сашка не слышала ни одного из них, а лишь сидела в уголке, обхватив руками толстую чашку с чаем, по-дурацки счастливо улыбаясь. Доктор уже не казался злым, а просто усталым и обеспокоенным. Непривычно растрепанный Макс выглядел милым и домашним. И даже шум дождя за окном гармонично вплетался в мироощущение, не доставляя привычных неудобств.
Наконец мужчины закончили. С уважением чуть склонили головы на прощание.
– Забирайте своего специалиста, - пробурчал на прощание завотделением, - и в следующий раз либо не доводите до передозировки, либо снимайте стресс в другом месте.
– Мы так и не доехали вчера до кино… - начала Сашка, едва они вышли из кабинета, но не договорила - Макс приложил палец к ее губам.
– Поехали ко мне… Ничего такого, просто переночуешь. Тебе надо хорошо выспаться, а я прослежу, чтобы ты вовремя легла, - Макс слегка улыбнулся. Девушка очередной раз счастливо вздохнула.