Последний шанс для мажора
Шрифт:
— Тогда сам ответь, что она тут делает?
— Я просто искала работу, — произнесла я, встав между ними. — А Тимур, по доброте душевной, предложил мне место домработницы.
Тимур едва заметно скривился, а Клим неожиданно смутился.
— Домработницы?
Душа у меня уже совсем собралась уйти в пятки, но я приказала себе успокоиться, а это было не так-то просто!
— Ну да, ваша же убежала, — я провела пальцем по столешнице, а затем вытерла пыль о джинсы.
— Бред какой-то…
— Не переживай, я не останусь. Я и не представляла какой тут объем работы.
— Ты не уйдешь отсюда, — жестко прошипел он, снова приближаясь ко мне.
— О, Господи. Ты не в своем уме, верно? — тихо произнесла я.
— Не в своем уме? — он встряхнул головой. — Отнюдь. Ты предложила нам замечательный вариант. Оглянись. Нужно заняться посудой, постирать белье, везде скопилась пыль. Климу и мне не помешал бы кто-то, кто взялся бы за эти дела.
Мое самочувствие опять ухудшилось, но на этот раз причиной было не утреннее недомогание.
— Есть и другой момент. Ты носишь моего ребенка. Я буду о тебе заботиться, независимо от твоего выбора. Если ты не желаешь переезжать сюда, я помогу тебе с оплатой жилья, продуктами и медицинскими расходами. Я буду держать тебя в поле зрения. Приезжать каждый день. Отслеживать все, что с тобой происходит. Контролировать. Так что, было бы проще, если бы ты осталась здесь.
Я слышала его. Слова даже имели смысл. Но странное жужжание заполнило мое голову, вопросы крутились слишком быстро, чтобы что-то разобрать. Только одна вещь была ясной в моих запутанных мыслях. Это будет не благотворительность. Я на самом деле могу помогать им. Получать за это достойный оклад. И все же…
Сделав глубокий вдох, я выдавила из себя следующий вопрос.
— Ты ничего не забываешь? Ты женат.
Тимур опустил голову, но не раньше, чем я заметила, как на его лице промелькнула боль.
— Даже если она бы была сейчас здесь, это не имеет значения, — его голос был таким тихим, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать его слова.
Во мне смешались злость и боль за себя и за Тимура.
— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе это сделать? Это… — положила руку на свой живот. — Это было случайно. Этого не должно было быть. Я не позволю тебе разрушить свою жизнь из-за этого. Может, я пока еще не знаю как, но я справлюсь со всем сама. Я всегда со всем справлялась. Пожалуйста, просто отвези меня домой и забудь обо всем.
— Нет, — он схватил меня за запястье своей большой рукой. — Не важно, что ты сделаешь, между мной и Ангелиной все будет кончено, как только я все ей расскажу. А я расскажу ей, Лисенок. Я не собираюсь игнорировать своего ребенка.
Я вырвала руку из его хватки, но Тимур, как оказалось, еще не закончил.
— Ты действительно хочешь, чтобы ребенок рос безотцовщиной?
Последнее слово пробило мой щит, вытащило болезненные
Внутри меня вспыхнулось мощное чувство защитить свое дитя. Вдруг перспектива разрушения личной жизни Тимура утратила свое значение. Как и моя гордость. Единственное, что имело значение — это маленькая жизнь, зарождающаяся во мне. Этот малыш должен был стать приоритетом, важнее нас с Тимуром. Я открыла глаза и взглянула на него.
— Ладно, — тихо сказала я. — Я останусь.
Глава 54
Это платье, возможно, и не кричало о высокой моде, но оно было моим тайным оружием. С легкостью, словно ветерок, я поправила складки хлопковой ткани, снимая ее с вешалки. Обычно я не расточительна, но в какой-то день я решила: это платье — мой билет в мир приличия. И вот ему, вместе с парой изящных мокасин, найденных в уголке магазина "Секонд Хэнд", предстояло сегодня блистать.
Да, я надела его всего один раз — чтобы пробиться на работу в ресторан, где даже уборщицы должны выглядеть безупречно. Оно было чуть великовато, но это была редкая находка, которая стоила того, чтобы открыть кошелек. Может быть, для владельца "Секонд Хэнд" оно было просто тряпкой, но после того, как я дала ему вторую жизнь — стирка, глажка, внимание к деталям — оно обрело новый вид. В моих глазах оно стало не просто приличным, а символом моего стремления и упорства.
Дерзкий фиолетовый, запретный черный, разделенные полосой от воротника до низу. Воротник-стоечка придавал строгость образу, в то время как рукава три четверти добавляли изящества. Юбка, заканчивающаяся чуть выше середины икры, обеспечивала свободу движений.
Интересно, сколько еще времени мне удастся укрощать это платье, прежде чем оно станет мне тесным? И что тогда? Растратить деньги, что Тимур вложил в мои руки? Нет, это не в моих правилах. И умолять о еще? Тоже нет.
Гул голосов с первого этажа взлетал ко мне, как эхо мира, которое я оставила внизу. Я повернулась к зеркалу, и мое отражение бросило мне вызов. Мой взгляд скользнул к двери, но затем я решительно схватила подушку и подложила ее под ткань. Вращаясь, я изучала свои новые очертания. Я буду не из тех, кто расцветает во время беременности…
С раздражением вырвала подушку из-под платья и с силой швырнула ее на кровать. Подошла к зеркалу, искала блеск, но увидела только тусклость. Моя кожа кричала о нехватке сна, а тени под глазами были как мрачные облака. Красота? Не в моем словаре. Глаза? Слишком большие, слишком обыденные. Но в глубине души я мечтала, чтобы у моего ребенка были глаза Тимура — океаны света и жизни.
Мысли о Тимуре подстегнули меня, и я спустилась вниз. Уборка, готовка — мой новый ритуал. Не дам никому повода для сплетен или осуждения.