Последний шанс палача
Шрифт:
— Не ссы, парень! — успокоил Макс, принимая кассету. — Тебе лично никто предъяв не сделает, да и мы, если что, прикроем. Еще пара заказов, и расходимся краями.
Не обманул, кстати, да и не подставил. Проделал Глеб еще пару раз манипуляции со спецтехникой (лично теперь уже!), потом как отрезало. Кое-что из «репортажей» позже всплывало в свете громких отставок-перестановок, но и фиг с ними! Если кто и разыскивал «автора», то на след тогдашней Глебовой фирмешки не вышли — маловата была, терялась в тени солидных ЧОПов и сыскных агентств. Потом настал дефолт 98-го, и диспозиция на этом рынке сменилась радикально.
К чему же нынче Макс приснился?
Сигарета дотлевает под фильтр, пыхнув вонючим химическим дымом, Глеб надсадно
— О, а ты че не спишь? — Блондинка в постели поворачивает опять кукольную мордашку с оплывшей косметикой. — Пораскрывал, блин, окна!
— Рот закрой. Глазки закрой тоже, и чтоб я до утра тебя не слышал.
Кукла приказ исполняет влет — эти девочки вообще очень понятливы. Подросшее «поколение пепси», с детства уяснившее свое место в этой жизни. Главный девиз — «не заморачиваться», внутренний мир (при его наличии) надежно спрятан за улыбкой, в невинном взгляде — готовность исполнить любое желание. Не проститутки, не шлюхи даже, просто не напрягаются. Много их стало в последние год-два, как раз, наверное, достигли половой зрелости. Или просто Глеб для них сделался притягательней — параллельно с ростом его благосостояния? Мужчина в расцвете сил, одинокий холостяк. Совсем одинокий! Семью, которой и раньше не было, заменили понятливые куклы. Молодые, красивые, не смеющие ревновать и устраивать сцен. Может, и на фиг она не нужна, семья эта?
Чинарик летит в окно, гроза принимает его стеной дождя и сглатывает…
Глава 5. Замок, принцесса и тайный ход
Иногда серьезные решения принимаются на эмоциях — даже мужчинами, коих принято считать сгустком разума и логики. Просто-напросто не захотелось Глебу возвращаться домой этим долгим летним вечером, на приключения потянуло. Ничего особо удивительного, если «домом» приходится называть номер в третьесортной гостинице, а ждет тебя там, вместо любимой семьи, чужая, по сути, женщина с чужим ребенком. Женщина в депрессии, скорбящая по совсем незнакомому тебе мужику. Глаза ее наверняка припухли от слез, речь будет звучать отстраненно и потерянно. Дорог ей Добродеев В.В. (сволочь женатая, да еще и мертвая!), гораздо дороже Воропаева Г.С., который все еще жив, но имеет все шансы из-за нее с жизнью расстаться. Нормальный современный человек давно плюнул бы и разошелся с проблемной дамой, как в море корабли, а Глебу все старомодность проклятая мешает. Не бросить в беде, довести дело до конца… хотя жилеткой для слез никто его быть не обязывал. У него, между прочим, в этом городе остались свои интересы, подогретые хорошим коньяком и воспоминаниями!
Так и вышло, что через часок-другой после трапезы на Рублевке подъехал Глеб на такси к другому коттеджному поселку, куда менее престижному. Водитель-азиат запросил безумную цену, пришлось торговаться с ним, будто на базаре в Ташкенте, намекнув на незнание таксистом города и возможное отсутствие у него регистрации. Сторговались, в общем. Вполне нормальное поведение для шустрого москвича — гораздо хуже пойти на поводу, запомнившись таксеру в качестве «щедрого лоха». Если начнется вдруг следствие да захочется кому-нибудь свидетелей поискать. Преступлений Глеб сегодня не планировал, но само это место настраивало на угрюмый лад. Шоссе, лесополосы, полнейшая благодать, которую человек сумел, как обычно, испохабить. Лет пятнадцать назад торчали в этих полях недострои, похожие на замки с привидениями, еще через пять — справлялось веселое новоселье. Полгода назад по этому самому шоссе вывозили Глеба в наручниках, с мрачнейшими перспективами на будущее. Если сегодня выловят, запросто можно отправиться по второму кругу, и сибирская тайга повернется, наконец, лесоповальной своей стороной.
С такими мыслями проник Глеб в дачный поселок, благо не было тут ни внешнего периметра, ни вооруженных церберов. К нужному дому вышел уже в сумерках, ограда из стального профиля пугала двухметровой неприступностью, но с учетом прежнего опыта — так себе, мелочи. Лишь бы из окрестных окон не пялились! Уличное освещение здесь, впрочем, хромало, а потому, когда стемнело, Глеб одолел препятствие, приземлившись на четыре точки. Пару минут ожидал возникновения из тьмы какой-нибудь собаки Баскервилей, но характер Натали за полгода совсем не изменился. Ни малейших подвижек в сторону собственной безопасности — или есть кому охранять? Пара окон на первом этаже тускло светятся, шторы
ПОЕЗДКА К РОДИТЕЛЯМ, да?!
ПОЧЕМУ ЕЙ ПРИСПИЧИЛО ЕХАТЬ ИМЕННО ТОГДА?!!
Поставим вопрос иначе — откуда человек с пистолетом ТТ знал, что Боря один? Князь Борис, конечно, говорлив был, наверняка тому же Кирюше сам протрепался, а потом и в гости позвал, без задней мысли.
А ЕСЛИ НЕТ?!!
Она ведь была единственной наследницей в случае скоропостижного отхода от дел обоих собственников. Единственной и неоспоримой! Ладно, самого Глеба валить не стали во избежание шума — но кто мешал пистолету ТТ сделать лишний выстрел, уложив Натали рядом с мужем? Вместо этого обошелся Кирюша с дамой почти цивилизованно, дождался ее отъезда. Отступного ей досталось, опять же, несколько миллионов (рублей, естественно!), да еще кой-какие бумаги, дающие дивиденды на хлеб с маслицем. Добрый парень Кирилл, гуманист и джентльмен… не его ли там голос доносится из гостиной?
Злость прихлынула тяжелой волной, заряжая на драку, по коридору Глеб прошел почти бесшумно, а дальше и двери не было, только арка. Будто в повторном просмотре давнего кошмара: гостиная, стол, паркет… сейчас станут видны ноги и медленно ползущая тяжелая лужа…
— Ой!
Она появилась внезапно, будто почуяв что-то, — стройная женщина со стрижкой каре и бокалом в руках. Встала, должно быть, с низкого диванчика, выглянула в коридор, для порядку — себя убедить. Доказать себе, как тысячи раз до этого, что призраков не бывает, а шорох в коридоре порожден самим домом, половицами всякими там.
— Ты?!!
Бокал скользнул к полу, брызнул искрами хрусталь, запахло травами и пряностями.
— Я. Не ожидала?
Она качнула головой, не отводя расширенных зрачков, но щеки уже розовели, уже стыдно ей делалось за испуг. Не страх наказания, не боязнь мести — обычный испуг одинокой женщины в огромном доме.
— Но почему ты… с ума сошел?!
— Да вот, проходил мимо, дай, думаю, нагряну! — Заготовленная фраза прозвучала фальшиво, Глеб аж сам поморщился, перешагивая через осколки хрусталя, среду мартини и льда. Гостиная, стол (бутыль, оливки, пара бутербродов), плазменная панель на стене передает с высочайшей четкостью лик Петросяна, а колонки dolby surround разносят аншлаговский юмор по всему дому. Здоровенному дому, пустому до ужаса, где жизнь возможна только при работающем телевизоре и легком градусе в мозгу. Чтобы не слышать, не вспоминать, чтобы не мерещилось всякое!
— Ты зачем здесь? — Она собралась быстро, как всегда умела, вопрос вышел ледяным. Как ее коктейли. Одинокая женщина в режиме самообороны — тут реально до ружья недалеко! — Ты что, считаешь себя вправе так вот вламываться?! Да кто ты вообще…
— Жених твой, — отозвался Глеб небрежно, бухаясь на диванчик. — Самый первый твой жених, если помнишь. Голодный, между прочим, и усталый!
— Ну, ты наглец, Воропаев! После всего, что было…
— Ты о чем? — прищурился он, отслеживая все сразу, от мимики до жестов. — О том, как друга моего убили, а меня гоняли по стране как бешеного пса? Или о том, как невеста любимая от меня к другу сбежала?
— Сволочь ты, — сказала Натали устало, будто весь запал вышел враз. — Бегал непонятно где, а меня тут… Короче, жрать нечего, не рассчитывай.
— Ничего, я с тобой поделюсь, — пообещал Глеб, цапая с тарелки бутерброд. — Нальешь гостю мартини, или, может, чего покрепче есть?
Она достала из серванта пару новых фужеров и бутыль «Хеннесси», взгляд сделался вдруг любопытствующим, будто у хорошей девочки, осаждаемой развязным, но вполне симпатичным ухарем. Почти забытый взгляд, двадцатилетней давности, когда жизнь еще казалась простой и ясной.