Последний шанс
Шрифт:
— Я сказала Джимми, что ты будешь в десять часов, но для него это мало что значит.
Бекки заставила себя замолчать, поняв, что лепечет что-то несусветное. Она отступила на шаг и указала на диван:
— Может, присядешь пока? Джимми только-только научился читать, и учительница посоветовала ему позаниматься во время каникул. Так что он почитает тебе сейчас.
Бекки взглянула на сына, прижавшегося к отцовской ноге.
— Солнышко, принеси нам свою книгу. С собой ее брать не надо, потому что она библиотечная, а вот папе до вашего отъезда почитай.
Джимми улыбнулся, показав дырку
— И снаряжение свое я тоже принесу!
Джимми помчался к себе в лихорадочном возбуждении.
«Вот видишь, — сказала себе Бекки, — немного усилий с обеих сторон — и все было бы гораздо проще». Их встречи не превращались бы в перепалку или напряженное молчание. Это молчание больше всего расстраивало Бекки в их браке. В ее семье никто своих проблем в себе не держал, их выговаривали, даже выкрикивали. Клей же обнаруживал свои эмоции только в интимные моменты.
Бекки внутренне встряхнулась. Она не знала, почему вспомнила об этих моментах, почему вообще предалась воспоминаниям — наверное, всякий раз, как они встречались с Клеем, загнанные вглубь душевные переживания поднимались на поверхность.
Она выжала из себя улыбку.
— Джимми собирал и разбирал свой рюкзак раз шесть. Даже не представляю, что ты там обнаружишь.
— Лыжный костюм и ботинки.
— Будем надеяться!
Клей снял шляпу, положил ее на кофейный столик и только тогда сел. Он вытянул ноги, забросил руку на спинку дивана и расслабился.
Бекки нервно пристроилась на стуле напротив, ей очень хотелось чувствовать себя так же раскованно. В конце концов, она у себя дома, и он у нее такой, о каком она мечтала, пока они были женаты. В уютной гостиной стояли диван и кресла, обтянутые тканью в голубую и кремовую клетку, в книжном шкафу и на столиках — прелестные вещицы, приметы сельского быта. Один из ее кузенов, плотник, приладил на стенах в столовой полки и рейки, так что Бекки могла теперь демонстрировать свою коллекцию стеклянных изделий, созданных еще до Великой депрессии.
Бекки прокашлялась и улыбнулась Клею. Она знала, что, несмотря на все ее усилия, улыбка вышла жалкой и тусклой.
— Я очень довольна учительницей Джимми. Главное для нее в этом году — научить его читать и считать. И он делает большие успехи.
Клей снова пристально посмотрел на нее. Эти взгляды начинали раздражать Бекки.
— Я догадался об этом, когда ты прислала мне копию его табеля успеваемости.
— Да-да, конечно.
Бекки пришла в отчаяние: легче брести, увязая в болоте, чем разговаривать с Клеем. Она посмотрела в окно на ясное мартовское небо. Были времена, когда их беседы текли легко и непринужденно. Они могли говорить о чем угодно — по крайней мере ей так казалось. Теперь-то она понимала, они избегали говорить о том, что непреодолимо их разделяло: ему нужен был риск, ей — надежность и спокойствие.
Клей был горным инженером и работал в то время по краткосрочному контракту в одной газонефтяной компании. Владелец компании нанял Клея, чтобы тот принял участие в обсуждении юридических прав на проведение газопровода по территории, которой владел отец Бекки —
Клей тоже искал ее общества в тот вечер и нашел ее на работе — Бекки была администратором местного кинотеатра. Он пригласил ее на прогулку, и они проговорили до утра, а после этого каждую свободную минуту проводили вместе. Они сразу же почувствовали неодолимое физическое влечение и поженились через три недели после знакомства. Тогда Бекки воспринимала происшедшее как сказку. Теперь-то она понимала, что в их скоропалительном браке иллюзии возобладали над здравым смыслом. Могли ли они предполагать, что все пойдет так плохо!
Настроившись быть предельно любезной во время этого недолгого визита, Бекки перевела взгляд на Клея и обнаружила, что он изучает ее с той же трезвой обстоятельностью, с какой относился ко всякому делу. Она поймала на секунду его взгляд и заметила, что он совсем не равнодушен, однако, какие эмоции владели Клеем, определить не успела. Его лицо мгновенно стало непроницаемым, он словно выжидал, что она будет делать дальше. Бекки вздохнула про себя. Пока что она делала максимум возможного. И должна была признать: это лучше, чем постоянно ссориться с Клеем, — правда, она не представляла, каково на этот счет его мнение. Когда они ссорились, она, по крайней мере, могла хотя бы примерно сказать, что у него в мыслях. Переживает ли он случившееся так же, как она? Бекки понятия об этом не имела.
— Могу предложить тебе кофе, — сказала Бекки, надеясь, что голос у нее менее напряжен, чем она сама.
— Спасибо, с удовольствием.
Испытывая облегчение оттого, что нашла наконец себе дело, Бекки вскочила и пошла на кухню, однако тут же помрачнела, увидев, что Клей идет за ней.
— Я принесу, Клей, — улыбнулась она ему через плечо.
— Не обращайся со мной как с гостем, Бекки, я могу попить и на кухне.
— Хорошо, — обреченно согласилась Бекки. Ну почему он все усложняет?!
Кофеварку она приготовила заранее, а сейчас только нажала кнопку и стала доставать из кухонного шкафа чашки, из холодильника сливки. Она тянула время, делая вид, что поглощена этой работой, наконец повернулась к Клею.
Он отодвинул один из четырех стульев, стоявших вокруг дубового стола, и сел, вытянув ноги и скрестив на груди свои сильные руки. Присмотревшись к столу, спросил:
— Что-то новое?
— Верно.
Бекки подала ему кофе, добавив ровно столько сливок, сколько он любил, взяла чашку себе и села напротив.
— По крайней мере, новое для меня. Мэри Джейн нашла этот стол в сарае после смерти папы. Он принадлежал когда-то бабушке. Мне он достался уже в обновленном виде.
Бекки не понимала, зачем она добавила последнюю фразу. Вряд ли Клею это интересно. Семейные реликвии вроде этого стола мало что для него значили.
— Сдается мне, что ты наконец обзавелась домом своей мечты.
— Похоже, да.
— Значит, жизнь наладилась?
Что-то в его голосе заставило Бекки почувствовать себя неуютно, и, чтобы скрыть это, она поспешила глотнуть кофе.