Последний шанс
Шрифт:
Иван Иванович взглянул на часы. Оказывается, он провел в этом доме всего тридцать четыре минуты. А казалось, миновала вечность. Чем было вызвано это ощущение тяжести? Наверно, общим впечатлением от встречи с женой Санькиного учителя. С каким чувством он пойдет на следующую встречу с нею, когда такая потребуется? А если случайно встретит на улице, нос к носу? Что родится в его душе? Нечто радостное, доброе, светлое или настороженность, сожаление?
Сейчас ему хотелось держаться от Генераловой подальше.
Они попрощались в просторной прихожей.
Домоправительница Генераловых Матрена Ивановна, со стороны наблюдавшая эту
— Пойду запру ворота.
И потопала вслед за Орачом. На пороге калитки она извиняющимся голосом сказала:
— Иван Иванович, не берите на веру все, что тут вам наплела Катюша. Ее хоть месяц на одной воде держи, позволь только пустить людям пыль в глаза, сбить их с панталыку. О чем вы с нею говорили, не ведаю, но знаю одно: порядочнее Александра Васильевича не было на земле человека. И несчастнее — тоже. Катюша — моя спасительница. И люблю я ее за щедрость души. Только вот сотворила она себе утеху из его страдания. Уж я ей говорила: «Покарает тебя бог за это». А она смеется: «Все мы немного лошади». При чем тут лошади? — недоумевала домоправительница Генераловых.
Иван Иванович поблагодарил ее за сердечность.
— А что же за несчастье у Александра Васильевича? — поинтересовался он.
— Уж такая путаная наша жизнь, — философски ответила Матрена Васильевна, уклоняясь от ответа.
«Ну, и на том спасибо», — подумал Иван Иванович.
Матрена Ивановна тщательно заперла калитку. Он слышал, как у него за спиной щелкнул замок и прошуршала задвижка на воротах.
Иван Иванович подошел к машине, водитель распахнул дверцу:
— Вас разыскивает дежурный по управлению.
— Спасибо, Сережа.
Мигал огонек включенной рации. И вдруг Ивана Ивановича осенила неожиданная мысль: когда он пришел к Генераловым, ворота и калитка были не заперты. Почему? Ведь здесь все запирается, как сейфы в швейцарском банке... Видать, не успели. Тюльпанов только-только загнал «жигуленка» в гараж... А ведь Тюльпанов-то в доме у Генераловой!
Следовало, конечно, вернуться и проверить свое предположение. Но Орача разыскивал дежурный по управлению. Видимо, что-то срочное.
Вера живет нашей надеждой
Иван Иванович взял из рук Сергея трубку рации.
— Двадцать седьмой слушает.
— Иван Иванович, — обрадовался дежурный по управлению. — Есть срочное задание полковника Строкуна. По «Акации» прописалась еще одна машина: «жигуль», ДОР 15—17. Я запросил ГАИ. Владелец машины — Богдан Андреевич Лазня. Бригадир проходчиков шахты «Три-Новая». Позвонил я на участок, там сказали: «В шахте, вторую смену. У них в забое завал». Позвонил в табельную, отвечают: «Лазня вторые сутки не берет жетон на спуск». Тогда я позвонил бригадиру домой. Жена его, Елизавета Фоминична, недовольная мужем, сказала, что ее Богдан вчера в гараже «надрался»» с Петькой и пьяный возил того кобеля к какой-то Анке. Петька без машины, — комментировала событие Елизавета Фоминична, — и Богдан у него — за таксиста, разъездным. Вернулся за полночь. Дрых до десяти, потом взял ключи от гаража и сказал: «Мотнусь по делу». С тех пор о Богдане Андреевиче ни слуху ни духу, словно сквозь землю провалился. Строкун велел сказать вам, что «жигуленок» бежевого цвета ДОР 15—17 во время ограбления «Акации» стоял напротив главного входа.
— А кто такой Петька? — поинтересовался Иван Иванович у дежурного.
— Петька — это начальник четырнадцатого участка
«Ого!» — удивился Иван Иванович.
Обычно номера этой серии с двумя нулями впереди выдавались на служебные машины председателей райисполкомов и их первых заместителей. Как ухитрился Пряников отхватить козырной номер?
— Хотел бы я знать, — звучал в трубке рации голос дежурного, — какой толщины свечку ставил Петр Прохорович святой заступнице, что она отвела от него суровый приговор суда. А муж погибшей женщины стал ему закадычным другом.
...Шахта «Три-Новая». Лучший начальник участка, на боевом счету которого многотонное «сверх плана»... На этой шахте, на этом участке когда-то работал горным мастером Саня. Правда, недолго, месяцев пять. Именно горняков этого участка награждали знаками «Шахтерской славы». В список награжденных попал и Саня.
Иван Иванович по достоинству оценил сообщение дежурного. Он не просто передал задание полковника Строкуна, но и собрал весьма важные сведения, которые делали поиск целенаправленным. Особенно заинтересовала Орача противоречивость данных. На участке заявили, что бригадир Лазня вторую смену в шахте. Табельная опровергает: «Вторые сутки Лазня не спускался в шахту». У жены сведения более достоверные: «Вчера пьянствовал с начальником участка, потом возил его на своей машине к какой-то Анне. Вернулся — за полночь. Спал до десяти, затем куда-то укатил «по делу». А «делом» оказался мебельный магазин «Акация», где в момент ограбления видели стоявшую напротив главного входа машину с номерным знаком ДОР 15—17.
— Кто вам отвечал на участке? — поинтересовался Иван Иванович.
— Не успел спросить. Ответили и повесили трубку. А звонить повторно не стал. Надо было еще расспросить табельщицу и жену.
Все правильно. В такие моменты счет идет на секунды. А объем работы огромный: позвонить сразу в несколько мест, опросить людей, передать сведения, разыскать, вызвать, предупредить... И от каждого из этих дел, возможно, зависит судьба поиска.
Хорошо было Шерлоку Холмсу и его другу доктору Ватсону. О бешеном ритме жизни конца двадцатого века они понятия не имели. Получив сведения о совершенном преступлении из письма или от пострадавшего, они садились в удобные кресла поближе к горящему камину и, укрыв ноги теплым пледом, начинали упражняться в дедукции...
Повесив трубку рации, Иван Иванович бросил водителю:
— Шахта «Три-Новая»! К главному стволу. На всю железку!
«Успеть! Опередить тех, кто создает Лазне «железное алиби». После звонка из милиции кто-нибудь из «своих» возьмет жетон бригадира и отметит спуск в шахту. Попробуй потом доказать, что Богдан Лазня в 18.02 был не в шахте, в забое, а в своей машине возле мебельного магазина «Акация».
Шофер включил громкоговоритель и начал расчищать путь.
— Семьдесят второй, «газон»! Освободите дорогу оперативной машине!