Последний штурм
Шрифт:
Сургин отдал команду Семашину:
— Саня! Мухой в администрацию! Блокировать начальника тюрьмы. Я в подвал!
Директор Абидин Даяни прибыл на рабочее место полчаса назад и должен был, по идее, находиться в кабинете. Основной персонал Шаргаура еще не подошел. Его рабочий день начинался в 9 часов.
Майор морского спецназа повел группу из трех человек в административное здание.
И сразу на входе столкнулся со служащим тюрьмы. Араб был одет в военную форму с огромными четырехугольниками вместо привычных звезд на погонах. Он попытался
Андрей с гранатометчиком и Павловым по бетонной лестнице спустились в подземный бункер, который оканчивался железной бронированной дверью. Сургин вызвал Талала:
— Друг! Как твои дела?
— Шум вы подняли большой. Черный дым поднимается над тюрьмой! Он наверняка привлечет внимание местных полицейских!
— Черт с ним! Ты подогнал «Ниссан»?
— Да!
— Наши люди в салоне?
— Да!
— Передай им рацию и сваливай домой! Твоя работа окончена.
Халиф не ответил. Вместо него раздался другой, спокойный голос:
— Я – Прикрытие! Обстановку перед тюрьмой контролируем!
— Отлично! Мы быстро!
Сургин, отключив рацию, взглянул на Павлова с гранатометчиком. Теперь многое зависело от того, как сработает майор Семашин.
А тот в это время ворвался в кабинет начальника тюрьмы.
Абидин Даяни держал в руке трубку, наклонившись над телефоном. На столе перед ним лежал пистолет. Выстрел, и трубка телефона, выбитая пулей, отлетела в сторону. Даяни вскрикнул, схватился за кисть, упав в кресло, с ужасом глядя на неизвестных людей в масках. Второй выстрел заставил его вздрогнуть и закрыть глаза. Но боли начальник тюрьмы не почувствовал. Только что-то ударилось в стену. Семашин скомандовал по-английски:
— Сидеть на месте! Не дергаться! Да глаза открой! Быстро!
Даяни выполнил приказ.
Майор спросил:
— Кому успел позвонить?
Начальник тюрьмы отчаянно замотал головой:
— Никому! Честное слово! Хотел предупредить подвал, не успел, появились вы!
Семашин сблизился с арабом, приставив к его виску глушитель автомата:
— Так звони сейчас! Сообщай, что прибыла смена!
Но Даяни вновь отрицательно покачал седой головой, объяснив:
— Это не в моей компетенции. Я могу лишь предупредить людей эмира об опасности, но о прибытии смены сообщает своему коллеге сам новый начальник тюрьмы!
Майор вырвал из чехла рацию:
— Первый! Тюремщик не может открыть дверь в подвал!
Андрей сориентировался быстро:
— Понял! Вали его и начинай отход. Перекрой улицу!
— Принял!
Сургин, отключив станцию, повернулся к гранатометчику:
— Давай, выбивай дверь!
И обратился к Павлову:
— После разрыва гранаты врываемся в подвал. Там пять рыл. У нас секунды, чтобы сделать их.
— Ясно, командир.
Гранатометчик
— Готов!
Андрей приказал, упав на бетон и повалив рядом с собой Павлова:
— Огонь!
Граната ударила в левую сторону железной двери, прожигая металл, а заодно и сбивая ее с петель. Грохот чуть не порвал перепонки ушей спецназовцам. Но им предстояло действовать. И Сургин с Павловым рванулись в рваную дыру, образовавшуюся от разрыва гранаты. Сквозь дым и пыль заметили в начале коридора изуродованный, сожженный труп. Видимо, один из гвардейцев спецкараула во время атаки находился непосредственно у двери. За что и поплатился.
Перепрыгнув через него, спецы упали, и тут же по остаткам двери ударили автоматы. Стреляли часовые, и огонь велся из четырех автоматов с двух позиций в глубине коридора. Это мгновенно определил Сургин по вспышкам выстрелов. По этим вспышкам и ударили в ответ агенты ФСБ. И их пули достигли цели, в отличие от пуль противника.
Несколько бесшумных очередей, направленных на вспышки, уничтожили внутреннюю охрану. Ей просто негде было укрыться в коридоре.
Андрей с Павловым поднялись и двинулись по задымленному коридору. Сургин крикнул:
— Карнаухов! Подполковник Карнаухов!
В ответ:
— Тут я! Уши заложило, мать иху! Кто вы?
— Российский спецназ! Или незаметно?
— Заметно! Ну работаете вы, ребята… слов нет!
— Ты-то где находишься?
— В третьей справа камере. Закован в цепи!
— Но это мы исправим!
Сургин повернул голову к Павлову:
— Славик, нырни в конец коридора, как бы кто из этих эмирских шакалов подлянку под конец не подкинул, а я займусь узником!
Капитан, припав к противоположной стене, начал сближение с расстрелянными позициями спецкараула.
Когда Андрей несколькими выстрелами сбил амбарный замок и отодвинул засов, открывая вход в камеру, услышал голос Павлова:
— С охраной порядок, командир! Возвращаюсь!
Сургин вошел в камеру. Тусклый свет указал место заточения. Карнаухов лежал на металлической кровати, прикованный цепями к скобам шероховатой стены.
Андрей подошел к Карнаухову:
— Да, прибили тебя к койке, Виктор Степанович, крепко, видимо, опасались сюрпризов, а ну-ка подними конечности!
Карнаухов с трудом и по очереди поднял руки и ноги. Андрей перебил цепи. Оковами сейчас заниматься было не время. Он спросил подполковника:
— Сам пойти сможешь?
— Попробую! Должен, вроде каждый день лежа разминался, насколько цепи и охрана позволяли.
Сургин улыбнулся:
— А ты ничего мужик! Держишься геройски, уважаю!
На что Карнаухов ответил:
— Что ж мне перед ними, слюни пускать? Не на того напали.
— Ну, вставай, вставай, а ты, Славик, – Андрей повернулся к подошедшему Павлову, – помоги разведчику!
Сам же руководитель операции вызвал по связи людей в «Ниссане»:
— Прикрытие, я – Первый! Доложи обстановку!