Последний штурм
Шрифт:
— А как?
— В том-то и дело, что никто не знает этого. Мы уже не можем вести войну такого масштаба без риска ввести экономику в режим жестких перегрузок.
— И все-таки именно вы, сенатор, голосовали несколько раз против ассигнований на внутренние программы. Значит, вы сознательно идете на то, чтобы увеличивать военные расходы за счет повышения нашего благосостояния, не так ли?
— Видите ли, друзья мои, есть вещи, к которым я должен относиться не с позиции своих личных выгод, а с позиций глобальных, интересов Америки. И тут я согласен со своим другом, губернатором Рейганом. Мы никогда не можем позволить
— А если народ хочет, чтобы пушек было чуть меньше, а масла чуть больше?
— Если мы одновременно с военными усилиями думаем провести широкие внутренние программы, то может оказаться, что нам было бы лучше после второй мировой войны ретироваться в «крепость Америку», как предлагал когда-то президент Гувер, вместо того чтобы разбрасываться по всему миру.
— Если я вас правильно понял, сенатор, вы, после всего сказанного вами, призываете народ к жертвам?
— Я думаю, что так и должно быть. Люди в военной форме не должны быть единственными, кто жертвует чем-то в войне такого рода. Когда речь идет о нашей национальной чести, не только люди в военной форме, но и те, кто носит рабочий комбинезон, должны учитывать этот факт.
— Из нашей очень откровенной беседы — мы благодарны вам за это, сенатор Робертс, — просматривается не очень приятная картина: наше дело во Вьетнаме, мягко говоря, видится как проигранное. Но, сенатор, скажите: зачем продолжать бизнес, у которого нет перспективы?
— Э, дружище, — постарался отшутиться сенатор, — чаще всего люди цепляются как раз за безнадежные дела. Это против логики, но, поверьте, не противоречит практике. Придется и нам на логику закрывать глаза.
— Как показывает опыт последних двух-трех лет, ассигнования возрастают в год примерно на десять миллиардов долларов, которые, как мы выяснили, не дают дивидендов. Как вы думаете, будет ли конгресс и впредь голосовать за такие ассигнования?
— Никто особенно не радуется войне, но мы должны понимать, что она играет слишком важную роль для нашего престижа в мире. В конгрессе много противников увеличения расходов на вьетнамскую войну, и президенту Никсону придется столкнуться с серьезным противодействием, хотя, в конечном счете, думаю, он получит все, что просит.
— Предвидите ли вы наступление такого времени, когда мы сможем вывести свои войска из Вьетнама?
— О да. Безусловно. Я думаю, что, если Ханой убедится в том, что ему не удастся вконец измотать нас, и если мы не потеряем терпения и не рассеем внимание на другие дела, мы сможем утрясти это дело.
— Откровенно говоря, сенатор, боюсь, что нам не очень понятна эта мысль. Слишком много «если», а вопрос был прямой.
— Что поделать, господа, если — видите, опять «если» — не только сенатор Соединенных Штатов, но, думаю, даже сам всевышний вряд ли способен ответить на этот вопрос. Вот и приходится прибегать к «если», — с невеселой улыбкой ответил Робертс.
— Как вы думаете, сенатор, если переговоры, которые сейчас идут в Париже, завершатся успешно и американские войска будут выведены из
Сенатор надолго задумался. Он вспоминал все, что видел в Южном Вьетнаме, все, что слышал от разных лиц, и ловил себя на том, что не может дать однозначного ответа.
— Я надеюсь, — сказал он очень медленно, — что мы в конце концов сможем вывести свои войска, обещание уже сделано. Но это произойдет никак не раньше, чем мы укрепим президента Тхиеу, чтобы он смог противостоять натиску Вьетконга. Но, друзья, скажу, как мне это ни неприятно, доверительно: я очень сомневаюсь, что можно сказать об этом с полной гарантией. Болезнь оказалась слишком запущенной.
— Не считаете ли вы, сенатор, что для ее лечения мы могли бы прибегнуть к помощи ООН, как это было в Корее?
— Видите ли, номинально ООН присутствовала в Корее. В основном своим флагом. Но воевать и платить за войну приходилось Соединенным Штатам. Во Вьетнаме некоторые союзные нам страны тоже оказывают военную помощь. Отличный контингент, хотя и не очень крупный, послали австралийцы. Кое-какие силы направили новозеландцы. Самые крупные военные формирования — южнокорейские.
— Удовлетворен ли сенат вкладом наших союзников в войну во Вьетнаме?
— Я не уполномочен, а потому и не имею права говорить от имени сената. Но от своего собственного имени скажу, что я лично не удовлетворен, и я надеюсь, что наш государственный департамент будет более решительно требовать от них усиления военного участия. Не только мы, но и все наши союзники должны полностью отдавать отчет, что, если нас силой изгонят из Южного Вьетнама, — правда, я не хочу верить в это и не могу представить себе ничего подобного, но все же, если это вдруг произойдет, последствия будут долго носить для нас роковой характер. Авторитету и престижу Америки будет нанесена тяжелая рана, а это, несомненно, ослабит позиции всего свободного мира.
— А чем вы объясняете, сэр, недостаток активности у наших союзников?
— По-моему, они не очень заинтересованы в ней и при этом думают: «Пусть Джордж делает все сам». «Джордж» в данном случае дядя Сэм, господа. И они полагают, что мы все сделаем сами. Так было в Корее, и так было повсюду в мире. Поэтому мы не особенно полагались на наших союзников, а просто брались за дело. А за то, что мы не смогли сделать сами, мы, поверьте, всегда щедро платили тем, кто нам помогал.
— Итак, сенатор, еще один вопрос. Скажите, вы верите в жизненность тех концепций, которыми мы руководствуемся сегодня во Вьетнаме? Или — другими словами: достаточно ли динамично южновьетнамское правительство, чтобы взять на себя все бремя ответственности, которое лежит пока на «Джордже», как вы говорите?
— Ну, во-первых, мы не уходим из Вьетнама. И если уйдем, то это будет очень и очень нескоро. Мне думается также, что когда американские солдаты покинут Южный Вьетнам, там не останется ни одного вьетконговца.
Собеседники сенатора, пренебрегая этикетом, рассмеялись.
— И куда же они денутся, сэр?
— Мы должны покончить с Вьетконгом, или мы никогда не уйдем оттуда.
— Уже шесть лет мы пытаемся это сделать, сенатор, пустив в ход военную машину колоссальной мощности, а обстановка складывается так, что противник вроде диктует нам условия, если судить по переговорам в Париже. Вы не находите?