Последний соблазн
Шрифт:
«Я и есть эта лисичка-плутовка», — размышляла Кэрол. Ей предстоит заставить Радецкого думать, будто он подчинил ее себе и она послушна ему. И при этом надо не заглотнуть наживку и не раскрыть свои намерения. Кэрол понимала, что ей во что бы то ни стало надо найти способ держать Радецкого на коротком поводке. А потом она проникнет в его курятник, унесет его цыплят к себе домой, пожарит их и постарается сбежать, чтобы он не заставил ее за это расплачиваться.
К концу первого акта, когда обозначилось противостояние лисички и людей, Кэрол встала и, стараясь не шуметь, вышла из зала. У нее громко
Петра отлично справилась с домашней работой. Согласно ее сведениям, Радецкий с недавнего времени вновь стал посещать оперу. Обычно он сидел один в своей ложе, не выходил во время антрактов и избегал встреч с приятелями и знакомыми. В буфете он не бывал никогда, предпочитая пить шампанское в ложе, куда его загодя приносил кто-то из работников театра.
— Это эффектное место для первого свидания, — сказала Петра. — Он всегда бывал в опере с Катериной, так что теперь наверняка будет во власти воспоминаний.
Тони согласился, что место выбрано с психологической точки зрения правильное, и Кэрол должна использовать свое преимущество. Застигнутый врасплох, Радецкий будет более беззащитен, чем в деловой обстановке.
Кэрол поднималась по лестнице, и толстый ковер заглушал шум ее шагов. Двери уже открыли, и публика, переговариваясь и смеясь, покидала зал. Некоторое время Кэрол шла против людского потока, потом скользнула в боковой коридор. Петра сказала: вторая дверь направо. Поглядев на дверь и мысленно произнеся молитву ангелу-хранителю, если таковой у нее имеется, Кэрол взяла сумочку под мышку и постучала.
Ответа не последовало. Она постучала еще раз, теперь погромче. Прошло несколько минут, прежде чем дверь распахнулась. На пороге появился Тадеуш Радецкий и встал, возвышаясь над Кэрол на добрых шесть дюймов. «Фотограф был к нему несправедлив», — неожиданно подумала Кэрол. Даже в ярости он был на диво хорош. Отлично сшитый смокинг подчеркивал широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги.
— Was ist? — не предвещавшим ничего хорошего тоном спросил он, прежде чем успел посмотреть на нежданную гостью.
Кэрол не успела промолвить ни слова, как в его сознании уже отпечаталось ее лицо. Радецкий буквально отпрянул от нее, другого слова она не могла подобрать, к тому же никогда прежде ей не приходилось видеть ничего подобного. Тадеуш выпрямился во весь свой гигантский рост и одновременно сделал шаг назад. Глаза у него стали круглыми, а рот вытянулся в ниточку, и он затаил дыхание.
— Прошу прощения. Я не собиралась вас пугать, — произнесла Кэрол по-английски, изображая удивление.
А у Тадеуша одно выражение на лице сменялось другим, третьим, так что Кэрол легко читала его мысли. Неужели перед ним призрак? Нет, призраки не разговаривают. Неужели галлюцинация? Нет, галлюцинация не стала бы изъясняться по-английски. Но если это не призрак и не галлюцинация, то кто же эта женщина, стоящая на пороге ложи, которую он делил с Катериной?
Кэрол воспользовалась
— Кто вы? — спросил он, скорее, едва слышно прохрипел, и его голос ничем не напоминал тот, которым он задал свой первый вопрос, когда распахнул дверь.
— Вы Тадеуш Радецкий? — спросила Кэрол, удерживая удивление на лице. — Я не ошиблась ложей?
— Мне известно, кто я такой. Я хочу знать, кто вы?
Тадеуш несколько оправился от потрясения и задал свой вопрос тоном, почти похожим на тон цивилизованного человека.
— Кэролин Джексон, — ответила Кэрол и нерешительно протянула ему руку.
Тадеуш осторожно коснулся ее, словно боясь, что она может исчезнуть. У него были холодные сухие пальцы, но рукопожатие оказалось до странности слабым, словно ему, как политику, приходится пожимать слишком много рук. Он наклонил голову. Усвоенные с детства манеры помогли ему взять себя в руки.
— Тадеуш Радецкий, как вы совершенно справедливо заметили. — Он отпустил руку Кэрол и отошел от нее еще на пару шагов, все еще сохраняя хмурый вид. Но твердые черты его лица выражали еще и сомнение. — А теперь, может быть, вы будете так любезны и объясните, зачем вам понадобилось вторгаться в мою ложу?
— Я хотела встретиться с вами. Извините, что ворвалась, но мне было необходимо застать вас одного. Где-нибудь без свидетелей. Не возражаете, если я сяду?
Кэрол хотела быть поближе к передней части ложи, чтобы ее было видно из партера. Она знала, что где-то там находится Петра, но самое главное, ей казалось, что, если ее видно снаружи, то она в большей безопасности. Если она провалится, то сдаваться не собирается. Однако не похоже, чтобы он был склонен к насилию.
Тадеуш подвинул ей кресло, однако сам продолжал стоять спиной к залу, опершись на парапет. Снизу поднимался гул. Тадеуш скрестил руки на груди и стал изучать Кэрол, устраивавшуюся поудобнее в обитом бархатом кресле.
— Итак, мисс Джексон, мы тут одни. Зачем я вам понадобился?
— Я знакома… то есть я была знакома с Колином Осборном.
Радецкий поднял брови и сложил губы, словно спрашивая: «Ну и что?»
— Это должно что-то значить для меня? — спросил он.
Кэрол лучезарно улыбнулась и обрадовалась, увидев, как в ответ на ее улыбку изменился взгляд Радецкого. Попался, поняла она. Тадеуш видел перед собой Катерину, и, как он ни старался сохранить лицо, ему явно было не по себе. Именно этого Кэрол и добивалась.
— Учитывая то, сколь близко вы сотрудничали, думаю, ему было бы обидно узнать, что вы так быстро его забыли.
— Наверно, вы ошиблись, мисс Джексон. Я не помню, чтобы у меня были какие-то дела с мистером… вы сказали, Осборном?
Тадеуш как будто отказывался от знакомства, однако это было неубедительно. Он вел себя в высшей степени осторожно, и его нервозность могла ускользнуть от обычного человека, но только не от Кэрол, отлично выучившей уроки, преподанные ей и Тони, и всеми остальными. Она видела его насквозь. Она вошла в роль. И теперь наслаждалась тем, что контролировала положение и чувствовала свою силу.