Последний солдат президента
Шрифт:
— Лично я предпочитаю романы о любви, а эту гадость в руки не беру.
— И правильно делаете. Что до меня, я сейчас вчитался в Платона. Интереснейшие вещи, должен вам сказать… — Стоматолог спохватился и посмотрел на висящие над стеллажами с документами электронные часы. — Заболтался я с вами. У меня ж пациент в кресле…
Антончик вышел из регистратуры, поздоровался с пробегавшим мимо одышливым заведующим поликлиникой, заглянул на минуту к техникам, терзающим бормашинами чей-то съемный протез, и сделал остановку у стоявшего в конце коридора
Оглянулся, набрал номер и небрежно привалился к стене.
— Алло… Сан Саныч? Здравствуй, дорогой… Ничего, потихоньку… Только рыбалочку мы с тобой перенесем… Ага, занят… И двадцать восьмого и двадцать девятого. Как штык, прям с половины десятого эти два дня… Давай тридцатого.
С утра, часиков в семь… Что говоришь? Наживка новая?.. Интересно… И когда?.. Сегодня?.. Ну, давай сегодня. Я в половине шестого освобожусь, ехать мне минут двадцать, если без пробок… На шесть ровно?.. Лады… До встречи.
Антончик дал отбой, мгновенно перенабрал номер из случайных цифр и, не дожидаясь соединения, положил трубку на рычаги. Вытер немного вспотевшую ладонь о халат и неспешно направился к своему кабинету.
На этот раз Рокотов соскучиться не успел.
Спустя четверть часа, как он занял позицию возле амбразуры, появился потенциальный клиент. Настороженный мускулистый парень с серьгой в ухе, прилизанными черными волосами и с чешским пистолетом-пулеметом «скорпион» в правой руке. Физиономия у парня была ухоженной, с явными признаками недавно наложенного тонального крема.
Влад улыбнулся, вспомнив подходящий стишок.
«…Если дяденька крепыш
Мажет рот помадой,
Мальчик, берегись его,
Это страшный дядя…»
Террорист прошел по коридору, заглянул в обеденный зал и вернулся к началу коридора.
«Интересно, а много среди них гомиков? — подумал биолог. — И как они с другими уживаются?… Не отвлекайся. Ты не для того здесь, чтобы проводить исследования сексуальных пристрастий у террористов… Стоит далековато. Но это пока. Рано или поздно он пройдет совсем рядом…»
Рокотов передвинулся чуть ближе к прорези в стене и взял в руку горелку.
Крепыш обошел зал по часовой стрелке и заглянул за составленные в дальнем углу скамейки, держа «скорпион» стволом вверх. И, естественно, никого не обнаружил.
Справа из глубины тоннеля раздался топот.
— Стасис, — позвал кто-то невидимый, — тебя Тамаз зовет.
— Иду, — парень повесил пистолет-пулемет на плечо.
Владислав пододвинулся еще ближе и на мгновение прижался щекой к краю амбразуры. Тот, кто позвал обследовавшего зал террориста, стоял метрах в двадцати от узкого участка коридора.
«Нормально… Сделать ничего не успеет…»
Когда Стасис очутился точно напротив проема, Рокотов резким движением выбросил вперед руку, перехватил литовца сзади за шею и притянул к амбразуре. Террориста бросило вбок, и он оказался прижатым правой стороной тела к стене.
Его товарищ
Влад сдвинул ладонь на десять сантиметров вперед и зацепил пальцами Стасиса под нижнюю челюсть. Теперь на две-три секунды литовец был полностью в его власти — правая рука блокирована, сознание затуманено ударом головы о стену, гортань сжата многократно отработанной хваткой.
Осталось привести в действие следующие части плана.
— Smile, you're on candid camera! [27] — громко пропел Рокотов, стараясь повторить мелодию из популярной американской телепередачи.
Получилось что то похожее на «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…». С музыкальным слухом у Влада всегда были проблемы.
Зато их не было, когда речь шла о нанесении разнообразных телесных повреждений.
Биолог с силой воткнул сопло горелки в ухо стонущего террориста и нажал на кнопку подачи газа.
27
Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера! (англ.)
Подземелье огласил истошный вопль.
Десятисантиметровый язык белого пламени мгновенно выжег себе дорогу сквозь барабанную перепонку и ушной канал к мозговой жидкости. От температуры в тысячу двести градусов несколько десятков миллилитров плазмы и крови вскипели, из носа у Стасиса хлынул алый поток, глаза вылезли из орбит, тело отозвалось страшной судорогой.
Рокотов разжал пальцы и втянул руку внутрь.
Не перестающий орать на высокой ноте литовец съехал вниз по стене, забился на полу, прижимая обе руки к дымящемуся уху.
Влад отскочил от амбразуры, перепрыгнул через трубы и взобрался по вбитым в бетон железным ступеням на этаж выше. Там он втиснулся в промежуток между толстенными кабелями и стеной, заткнув щель входа идеально подходящим по цвету и свернутым в трубку плащом.
Теперь биолог мог контролировать и основной, и боковой тоннели, оставаясь при этом совершенно невидимым.
Глава 6
Песни о родинке
У каждого человека свои привычки. У кого-то их больше, у кого-то меньше. Но особенные признаки, выделяющие отдельного индивида из общей массы, присутствуют в обязательном порядке.
Привычки бывают разными.
Один до глубокой старости ковыряет мизинцем левой руки в носу, другой загибает страницы книги, вместо того чтобы пользоваться закладками, третий носит исключительно черную модельную обувь и не покупает никакой иной, четвертый причесывается пятерней, хотя и носит с собой расческу, пятый пьет чай только из блюдечка, шумно хлюпая и выпучивая глаза, словно дореволюционный сибирский купец, шестой стреляет выбранной мишени в голову и никуда иначе, седьмой предпочитает закусывать водку манной кашей и винегретом, ибо манная каша выходит легко, а винегрет — красиво…