Последний солдат Третьего рейха
Шрифт:
Мы лежали на украинской земле, спокойные и мирно настроенные. Может, завтра привезут продукты. А может, бензин и запчасти. Вдруг даже придет почта… письмо от Паулы… А может, останемся только мы, земля, небо и солнце… Что толку. об этом думать.
Как-то в передатчике раздался сигнал «SOS». Пост на границе с Румынией сообщал, что попал в окружение партизан. По мнению вермахта, мы, как уже было сказано, оставались частью моторизованных частей, которые в любую минуту должны были прийти на выручку. А значит, должны постоянно передвигаться и быть готовы к тому, чтобы быстро прибыть
Не теряя времени, мы бросились к тем, кто нуждался в помощи. С собой захватили как можно больше автоматов. В каждом грузовике было два «шпандау», готовых к бою. Больше всего мы боялись самолетов. С максимальной скоростью наш отряд передвигался по отвратительным русским дорогам, поднимая брызги грязи. Проехав километров пятьдесят, мы наткнулись на полуразрушенное село. Жители со всех ног бросились бежать. Вид у нас был и впрямь зверский. На выезде из деревни первый грузовик сбил собаку, а второй — неизвестно откуда выскочившую свинью.
Я находился в третьем грузовике и смог вдоволь насладиться сценой. С грузовика спрыгнуло пять-шесть пехотинцев. Чтобы прекратить страдания свиньи, они забили ее штыками. Струйки крови окатили палачей; они связали свинье ноги и подвесили ее восьмидесятикилограммовую тушу сзади грузовика.
Мы снова отправились в путь: надо было догнать остальных. Вскоре свинья покрылась грязью. Пыль смешалась с кровью. Но нам было плевать. Те, кто останется в живых, полакомятся за ужином свининой. Зиг хайль!
Мы оказались в странной местности. Вокруг высились черные холмы с жидкой растительностью. Земля казалась черной и твердой как камень. По такому ландшафту мы ехали километров тридцать.
Только мы выехали из этого района, как поступил сигнал «Воздух!». Наши солдаты заметили самолеты сквозь верхушки деревьев, слева. Грузовики остановились на обочине. Здесь их прикрывали деревья. Весрейдау в бинокль оглядывал небо, но так ничего и не увидел. Надо немного подождать. Пехотинец из третьего грузовика, чтобы не терять время даром, вспорол тушу свиньи и избавился от требухи. Мы снова завели моторы.
Через несколько километров над нами действительно показались самолеты: деревьев поблизости не было. Они снизились и летели прямо над головой. Нас охватила паника. Но, приглядевшись, все увидели, что это «Мессершмит-109-Ф». Но никому и в голову не пришло кричать «Ура!» люфтваффе: слишком уж мы перепугались.
К четырем часам достигли района боевых действий. Опасаясь осады, мы едва ползли. Возглавлял отряд вездеход Весрейдау. Два разведчика не отрывали глаз от пыльной дороги и окружавших нас гор.
Неожиданно перед нами открылась долина. Мы остановились, заглушили моторы и тут же услышали треск пулеметов. Сомневаться не приходилось: мы на месте. Вдалеке виднелась деревня. В предчувствии
Конечно, враг знал о нашем приближении. Водитель первого грузовика заметил, как вездеход командира на головокружительной скорости вылетел из-за поворота, но едва он успел преодолеть открытое пространство, как впереди на дороге разорвался снаряд. Все бросились на землю, а грузовики направились в первое попавшееся укрытие. От второго разрыва на дороге образовалась яма. Поднялось облако пыли. Нас обстреливали 37-миллиметровыми снарядами. Затем по первому грузовику была дана пулеметная очередь. Но все, к счастью, уже вышли из-под обстрела.
Ландшафт местности не позволял различить врага. Тем, кто ехал на вездеходе, просто повезло. Лишь чудом укрытый за деревьями 37-миллиметровый пулемет партизан не открыл огонь сразу же, как заметил вездеход. Дорога была перекрыта стволом дерева.
Мы установили две зенитки и начали обстреливать пулемет противника. Вскоре он замолчал.
Мы установили целую дюжину пулеметов. В результате огонь партизан, стрелявших со стороны холмов, был подавлен. Солдаты, пробравшиеся сквозь кусты, начали карабкаться по холму. Минометный обстрел не прекращался. Поразить противника мы не могли и действовали только на устрашение. Мы подвергали огню все вероятные очаги сопротивления. Наконец обнаружили и партизан.
— Вот мерзавцы, — шепнул Смелленсу Принц. — Решили просто пострелять ради забавы. Ну, мы им покажем.
Наша рота обстреляла партизан из гранатометов. В местности, зажатой между холмов, гранаты разрывались с ужасным грохотом. Затем вражескую позицию полил огнем пулемет — мы узнали его по звуку. Еще двух бросков гранат стало достаточно, чтобы принудить партизан к бегству. Одного из них сразил выстрел.
— Вот ублюдок! — крикнул Принц. — Даже тошно стрелять в таких придурков. Сидел бы себе дома и ждал, пока закончится война. Будь я на их месте, я бы и пальцем не пошевелил. И ты, Сайер, правда?
Дом! Да, сидеть бы себе дома и ждать, пока закончится война…
Я согласно кивнул.
— А теперь придется их перестрелять, — сказал Принц. — Вот мерзость.
С позиции врага доносились крики. Слева тишину весеннего дня прервал грохот пулемета и гранатометов. Неожиданно один из русских приподнялся по пояс и открыл огонь из пулемета. Стрелял он наугад, но одного из наших ранило в руку, а второго отлетевшей рикошетом пулей — в икру. Пулемет сразил русского.
Два партизана выскочили из окопа. Пулемет уложил их на землю.
— Ты видел? — спросил Смелленс у пулеметчика. — Ты попал в девчонку!
— В девчонку? А не врешь? Если уж бабы идут у них в бой…
Через несколько минут мы пересчитали убитых партизан. Шесть человек примерно нашего возраста. Среди них две красивые девушки, покрытые кровью.
От вида убитых нам стало нехорошо. Ведь надо же было, чтобы они встали у нас на пути!
Мы двинулись в деревню. За нами медленно шли грузовики.
Возможно, враг получил неверные сведения. Вероятно, русские переоценили нашу численность. А может, они испугались? Непонятно зачем они оставили почти выигранную позицию.