Последний срок

Коннелли Майкл

– Если я не нужен тебе, Гарри, то, пожалуй, тоже потянусь к дому.

– Конечно. Я и сам скоро кончаю.

– Думаю, завтра у нас все будет в порядке.

Им назначили прибыть в офис окружного прокурора в девять утра. Там, предъявив доказательства по делу, они попросят выдвинуть против Харди обвинение в убийстве Лили Прайс. Босх повернулся к столу и положил ладонь на пухлую папку с документами для окружного прокурора. Дело.

– Да. Пожалуй, мы готовы.

– Тогда я смываюсь. До завтра. Встретимся здесь и пойдем вместе?

– Да.

Чу предпочитал

любому портфелю рюкзак. Он закинул мешок на плечо и направился к выходу.

– Слушай, Дэвид, – остановил его Босх, – прежде чем уйдешь…

Напарник замер и прислонился к стенке закутка.

– Что такое?

– Хотел тебе сказать, что ты хорошо поработал. Мы с тобой хорошие напарники.

Чу кивнул:

– Спасибо, Гарри.

– Забудем все, что было раньше. Начнем с этой точки.

– Я же говорил тебе, что исправлюсь.

– Ладно, иди домой и… до завтра.

– Увидимся, Гарри.

Чу ушел – счастливым человеком. Босх заметил, что в нем на мгновение мелькнула надежда на продолжение вечера. Они могли бы закрепить мир и партнерство кружкой пива или легким ужином. Но Гарри должен был бежать домой и выполнять то, что советовала ему миссис Прайс – беречь дочь.

Новое здание полицейского управления стоило почти полмиллиарда долларов, и его десять этажей из известняка и стекла занимали полмиллиона квадратных футов пространства. Но при этом в здании не имелось буфета, а парковка была рассчитана только для машин руководства. Малозначительное звание Босха детектив-три не позволяло надеяться на такую роскошь, а ставить машину в подземный гараж управления было дорогим удовольствием, за которое у него ежемесячно удерживали бы деньги из зарплаты. Поэтому Босх по-прежнему оставлял автомобиль без всяких затрат в «многоэтажке» – ржавой конструкции в трех кварталах за Паркеровским центром, старым зданием полицейского управления.

Он не возражал против того, чтобы прогуляться три квартала перед работой и после нее. Утром настроиться на трудовой ритм, а вечером стряхнуть с себя заботы дня.

Босх пересекал Мейн-стрит напротив ратуши, когда заметил черный «линкольн». Машина медленно двигалась по полосе автобуса и остановилась в двадцати футах от него.

Даже когда стекло в заднем окне поползло вниз, Босх повел себя так, словно ничего не замечал и, глядя в сторону, продолжал идти.

– Детектив Босх!

Гарри повернулся и увидел в обрамлении заднего окна «линкольна» лицо члена муниципального совета.

– Мне кажется, нам нечего сказать друг другу, – отозвался он.

И, не сбавляя шага, пошел дальше. Машина двинулась вперед и теперь ехала рядом. Босх не испытывал желания разговаривать с Ирвингом, но Ирвинг явно намеревался что-то сказать ему.

– Думаете, что вы неуязвимы, Босх?

Гарри в ответ тряхнул головой.

– Полагаете, большое дело, только что раскрученное вами, ставит вас так высоко, что и не подберешься? Неуязвимых нет. И вы не исключение.

С Босха было довольно. Он внезапно повернулся к машине, и Ирвинг отпрянул от окна, когда

детектив наклонился и оперся ладонями о рамку стекла. Машина остановилась, Ирвинг на заднем сиденье был один.

– Я не имею к вчерашней статье никакого отношения. Я не считаю себя неуязвимым. Я вообще себя никем не считаю. Просто выполняю свою работу.

– Вы все испортили, вот в чем дело.

– Я ничего не портил. Говорю вам, не имею к публикации никакого отношения. У вас проблемы? Идите, разговаривайте с шефом.

– Я не о газетной статье. Плевать мне на «Таймс». Пошли они подальше. Я о вас. Я рассчитывал на вас, а вы все испортили.

Босх кивнул и, не снимая рук с рамки окна, присел на корточки.

– Я правильно разобрался в деле, и мы оба это знаем. Ваш сын покончил с собой, и вам лучше, чем кому-либо, известно, по какой причине. Единственная тайна – зачем вам понадобился я. Вы меня знаете. Если речь идет о расследовании, я не сачкую.

– Глупец вы глупец. Именно по этой причине вы мне и понадобились. Я понимал, будь у других хоть малейший шанс, они все обратят против меня. А вы достаточно честны, чтобы не заниматься такими вещами. Не мог подумать, что вы упретесь носом в задницу вашей бывшей напарницы и побежите за ней, ничего не замечая. Не разглядели подставы.

Босх покачал головой и, поднимаясь, рассмеялся.

– Вы в своем амплуа, Ирвинг. Справедливый гнев, непристойности в разумных пределах, попытки посеять семена недоверия и паранойя. Вы способны убедить кого угодно. Но только не меня. Ваш сын бросился с балкона, с этим ничего не поделать. Я сочувствую вам и его жене. Но больше всего мне жаль его сына. Он этого не заслужил.

Детектив посмотрел на Ирвинга и понял, что тот всеми силами старается подавить гнев.

– У меня для вас кое-что есть, Босх.

Он потянулся за чем-то на заднем сиденье, и Гарри на мгновение представилось, что Ирвинг сейчас повернется и наставит ему в грудь пистолет. При его заносчивости и самонадеянности он мог решиться на такой шаг, убедив себя, что выйдет сухим из воды.

Но Ирвинг повернулся, держа в руке лист бумаги, который протянул в окно.

– Что это? – спросил Босх.

– Правда. Держите.

Детектив взял документ и взглянул на него. Это оказалась ксерокопия записи телефонного сообщения, сделанного 24 мая и адресованного некоему Тони. Был указан номер звонившей с территориальным кодом 323. Далее следовала запись ее слов, сделанная от руки.

«Глория Уэлдрон жалуется, что вчера вечером села у ресторана «Муссо-Фрэнк» в такси компании «ЧБ» и водитель оказался явно пьян. Она заставила его остановиться и вышла из машины. В салоне чувствовался запах спиртного. Пожалуйста, примите меры».

Босх перевел взгляд с листа на Ирвинга.

– И что мне с этим делать? Вы могли написать эту бумажку сегодня утром.

– Мог, но не писал.

– А если я позвоню по указанному здесь номеру, Глория Уэлдрон поклянется, что обращалась к вам с жалобой? А затем вы упомянули об этом на вечеринке Чэда Бобби Мейсону? Не убедительно.