Последний страж Эвернесса
Шрифт:
– Но твой отец застрелил его из лука! – радостно прощебетала Венди.
Ворон кивнул.
– Именно. Громадная птица падала вниз, а могучий голос сказал отцу, что птица оживет снова, как только взойдет солнце, но на сегодня пытка закончена. И поскольку это сделал отец, он может просить любой мудрости мира.
– Но ученый заставил его спросить…
– Да, да. Ученый заставил моего отца говорить с титаном. «У американцев есть бомба, которую они сделали путем расщепления атома. Этот огонь слишком опасный, чтобы им мог управлять кто-либо из смертных, кроме членов Верховного Совета». Вот что заставил его сказать ученый.
– И про ракеты.
– Да. «Американцы забрали немецких ученых-ракетчиков из Пеннемюнде.
Ворон приостановился.
– Ты не слишком устала для этой истории? Мне уже почти пора.
Он взглянул на часы и нахмурился.
– Что было дальше?
– Гигант взглянул на отца мудрыми и печальными глазами и сказал: «Сын гор, я расскажу этим людям, поработившим тебя, обо всем, о чем ты у меня спросил. Но мое сердце ненавидит любое рабство, ибо человек не создан для него. Ты знаешь, что это правда. Существа, созданные служить – домашний скот и птица, – они пресмыкаются на земле, никогда не поднимая глаз к небу, они не тоскуют о свободе. Свободы желает лишь человек. Я открою тебе тайну, неведомую остальным, если ты пообещаешь никому ее не выдавать, даже собственному сыну. Из этих гор есть выход на другую сторону, мимо всех дозоров, через стены и мимо караульных постов – в земли свободы на западе. Я покажу тебе эту дорогу, если ты пообещаешь тут же ступить на нее и уйти». «Чем мне отплатить тебе, старейший праотец? » – спросил отец. «Чтобы стать свободным, ты должен отринуть страх. Ни ты, ни твой сын больше никогда не изведаете страха. Чтобы начать жизнь заново, ты должен отказаться от своего старого имени. Ты можешь назваться Вороном, ибо он – мудрая птица и ему ведомы границы между жизнью и смертью. А если кто-нибудь спросит тебя, как ты пробрался через непроходимые горы мимо дозоров и заграждений, ты можешь отвечать, что улетел подобно ворону». И это все, что отец рассказывал мне о том, как мы попали в эту страну. Я никогда не узнал правды. Я понимаю, что он не стал бы называть ребенку имен тех, кто помог ему тайно выбраться. Лишь полное молчание сохранит этот путь открытым для других. Отец повторял, что улетел подобно ворону из земли, занятой смертью и трупами.
Ворон помолчал минуту и снова взял в свои ладони руки жены.
– А потом я встретил тебя и влюбился, моя прекрасная странная маленькая Венди.
– Хочешь еще раз услышать мою историю? Ту, которую я рассказала, когда ты сделал предложение? Она тоже про полет. Мне раньше снились полеты, и я недоумевала, почему наяву я никогда не могу вспомнить, как это делается. Когда мне было девять лет, я заболела и не пошла в школу, играла дома с одной из маминых кошек. И вдруг я вспомнила: просто надо встать на одну ногу, то есть на обе одновременно, но так, чтобы каждая нога думала, будто на земле стоит другая. Я выпорхнула из окна и полетела к школе, и никто меня не видел, как бы громко я ни кричала. Помню, я жалела, что не прихватила с собой ничего, чем можно бросаться в ребят на школьном дворе. Даже бабушка меня не заметила, когда я на обратном пути летела мимо кухонного окна. Я спустилась, чтоб рассказать обо всем бабушке, но она дала мне куриный бульон и велела идти обратно в кровать. Когда я поправилась, то попробовала снова. Но у меня больше не получалось. Однажды в колледже, в спортзале, я испытала похожее плывущее состояние. Возможно, это оно и было. Но мне никто никогда не верил. Мне говорили, что я выдумываю, хотя я совершенно отчетливо все помнила. Почему люди так говорят? Только потому, что никогда не испытали ничего подобного. Они делают
– Да, милая. Понимаю, – кивнул Ворон.
– Я как раз сегодня вспоминала, как летала над школьной площадкой. Потому что это приснилось мне прошлой ночью. Я летела вдоль маршрута школьного автобуса, чтобы не заблудиться (так и было на самом деле), но на обратном пути (это мне приснилось) я увидела пони, стоящего на облаке и поедающего облачную мякоть, словно траву. Я знаю, как едят лошади. Странное дело: мне кажется, я самом деле видела таких лошадок возле моего окна, когда засыпала.
Ворон выпрямился.
– Ты раньше об этом не рассказывала.
– Наверное, только что вспомнила. Но другая часть была сном. Слушай. Лошадка была белая, как звездный свет, а глаза как звезды. Я спросила пони: как получилось, что я никогда не видела его раньше? А он ответил, что его народ создан из звездного вещества и им заказано появляться при солнечном свете так же, как и ночному небу. «Ты видела меня миллион раз, – сказал он, – только каждый день, когда ты возвращаешься в мир яви, мгла Эвернесса заставляет нашу дружбу рассеиваться, словно сон, и я не могу следовать за тобой. Но на востоке есть дом… »
В эту минуту вошла медсестра, чтобы дать Венди лекарства, а при посторонних Венди не хотела рассказывать секрет. Медсестра мягко напомнила Ворону, что время посещений истекло и что его голос, даже при закрытых дверях, может беспокоить других пациентов отделения для неизлечимых больных.
От лекарств Венди потянуло в сон.
– Я вспоминаю разные странные вещи из прошлого, о которых раньше забывала, – проговорила она. – И такие занятные сны!
Ворон наклонился поцеловать ее на прощание, но шепнул:
– Я нашел одно не закрывающееся окно и сегодня проберусь обратно. Им не удержать меня вдали от тебя, моя маленькая…
– Не печалься, – чуть слышно откликнулась она. – У меня есть ощущение, что я, возможно, отправляюсь в лучшее место. Иногда в полусне я вижу его у себя в голове. Оно словно теплый свет. Если я могу выносить это, то ты можешь и подавно, ты большой мальчик. Перестань волноваться! Или я тоже разволнуюсь.
И Ворон яростно обнял жену, боясь оторвать лицо от ее щеки. Ему было стыдно показать ей свои слезы.
Той же ночью Ворон вернулся в больницу тайными путями. В реанимационном отсеке царила суматоха и оживление, бегали сестры. Никто не помешал ему, когда он прокрался к палате жены, сгорбившись под длинным белым халатом, который заранее стащил в прачечной. Под халатом он прятал красную розу в прозрачном пластиковом кульке.
Он думал о том, как ненавидит запах дезинфекции, мертвенный свет неоновых ламп и звукоизоляцию на потолке. Здесь неуютно. Это не дом. Женщине не следует лежать здесь и умирать вдали от дома, а ее муж не должен прокрадываться к ней, точно вор.
Поскольку он ступал очень тихо, как научил его отец, Ворон услышал в палате жены странный тонкий голос – зловещий, холодный и горький.
– .. . даже если ты не ведаешь ни о своем наследии, ни о пророчестве, я знаю о них. Волшебная кровь, пусть смешанная и разбавленная, течет в твоих жилах. Ты не такая, как другие люди. Разве ты не заметила, что они не могут ни видеть, ни слышать меня?
И голос Венди, спокойный и сильный:
– Уходи! Ты злое создание. Я не хочу иметь с тобой ничего общего.